Иллюзия смерти - [2]

– Не на Гавайи? Это как?

– НАСА желает, чтобы эта командировка оставалась полностью конфиденциальной. Никаких журналистов, никакой рекламы, никакой утечки в Интернет – полная невозможность определить ваше местонахождение. Напоминаю вам, что в ходе предстоящих полетов на Марс придется быть готовым садиться на площадки, отличные от запланированных. У вас есть вопросы?

Я удивлен, что меня вводят в курс подобным образом – в коридоре аэропорта, за несколько минут до вылета, – но я понимаю, что другого решения нет. При наличии мобильников и Интернета возможны любые утечки. Подумать только, я неделями изучал географию в окрестностях вулкана Мауна-Лоа! Здорово же я продвинулся!..

– Нет, никаких вопросов.

– Хорошо. Дайте ваш телефон. Через год я вам его верну.

Через год. Ну дела! Я неуверенно протягиваю ему свой мобильник. В кипе документов, относящихся к проекту, было ясно сказано, что на объекте телефоны и фотоаппараты запрещены и будут «изъяты» перед размещением, однако сейчас, в эту самую минуту, я ощущаю, как увеличивается расстояние между мной и моими близкими.

Мы идем по коридорам терминала 2F и проходим через посты контроля – особые, не те, что для простых смертных. У меня требуют паспорт, но ни разу не спрашивают место назначения. Вместе с сотрудниками аэропорта Рональд проверяет, не везу ли я фотооборудование или камеру. Спустя полчаса мы садимся в новехонький самолет дальней авиации авиакомпании «Paradisio». Десяток удобных кресел, напитки и еда по желанию: НАСА постаралось. В этом самолете, который стоит целое состояние, мы с американцем вдвоем, и я внезапно ощущаю свою значительность. Немного самолюбия не повредит.

Шторки иллюминаторов намеренно опущены, и поднять их невозможно. Рональд и часы у меня отобрал: он хочет быть уверенным, что я не высчитаю продолжительность полета. Если я задаю ему вопрос, он отрывается от своего судоку, покусывает деревянный карандаш и заявляет, что не может ответить: он здесь исключительно для того, чтобы обеспечить мое прибытие в нужное место.

Когда шасси отрываются от французской земли, я прикидываю, что сейчас около восьми вечера. Я чувствую себя легким, как птица, свободным и облеченным важной миссией. Я готовлюсь жить в изоляции, вдали от средств массовой информации, от какой-либо цивилизации, отключенным от всех сетей и Интернета.

Такой разрыв с суматошным миром мне чертовски кстати. Я познакомлюсь еще с пятью потрясающими, блестящими людьми: они, как и я, расстались со своими семьями, с друзьями. И одержимы одной целью: успешно справиться с миссией и однажды полететь на Марс.

Но мне не удается прогнать завладевшую мной несколько часов назад тревогу. Внезапность отъезда, смена направления, эта история с полной конфиденциальностью… Меня все-таки гложет неприятное чувство, что в НАСА мне сказали не всё.

* * *

День 1-й

Удар шасси о посадочную полосу выводит меня из дремотного состояния. Я уснул и теперь не вполне понимаю, где я. И который час. День? Ночь? Мы могли лететь и десять часов, и пятнадцать. Прежде чем дверь открылась, Рональд попросил меня надеть маску, закрывающую глаза. Можно подумать, снимается шпионский фильм. Двигатели выбрасывают раскаленный, как в аду, воздух, от керосиновых испарений кружится голова. Чья-то рука ведет меня до автомобиля с кондиционером, мы трогаемся с места.

Радио в машине нет. Рональд и водитель, тоже, мне кажется, американец, обмениваются какими-то банальными фразами. Я в стрессовом состоянии, чувствую себя кем-то вроде заложника, но еще в аэропорту я понял, что командировка уже началась. Наверное, это какой-то тест. Одна из задач миссии «Ахерон II» заключается в том, чтобы оценить психологическое состояние экипажа, вынужденного жить в замкнутом пространстве во враждебной среде. Людям, которые отправятся на Марс, придется вынести длительное, полугодовое, путешествие в темноте космоса, они будут существовать взаперти, дышать вторичным воздухом. Если я не смогу в течение нескольких часов вытерпеть повязку на глазах, то я там долго не выдержу.

Интересно, в какой стране мы приземлились? Здесь градусов двадцать. Я прикидываю возможные места назначения. Пустыня в штате Юта? Африканский Рог? Какой-нибудь остров посреди Тихого океана? У НАСА повсюду есть полностью автономные базы.

После долгой утомительной езды по тряской дороге машина останавливается. Шерон помогает мне выйти. Снимает с моих глаз повязку. Ослепленный белым светом, как на выходе из тоннеля, я сначала зажмуриваюсь, а потом у меня дух захватывает: передо мной один из самых невероятных пейзажей, которые мне доводилось видеть. Исчерченное белыми кудрявыми следами самолетов, чистейшее голубое небо контрастирует с морем красных камней на ржавой охристой поверхности. В одну сторону она простирается сколько хватает глаз, а с другой ее прерывает полукруг величественных возвышенностей, похожих на вулканы. Если бы мне надо было описать поверхность Марса, я бы справился, глядя на это бескрайнее пространство, освещаемое солнцем, гораздо более массивным здесь, чем где-то еще, и на эту беспощадную сушь, от которой у меня уже першит в горле. Никаких следов растительности. Как если бы жизни вообще не существовало.