#Иллюзия счастья и любви - [12]

Семён больше не звонил и не звал, он просто ждал, так было честнее по отношению ко всем. Не любил себе отказывать, получал от жизни всё, а вот с Сашкой труднее: не будет её добиваться, должна решиться сама. Он чётко понимал: это не по правилам, но кто знает, в чём правда и кто их устанавливает, эти правила, и, если тебе не нравятся правила, – придумай свои!

Осень стояла унылая, до боли невыносимая, и Александра решилась. Валька был в очередной командировке, она взяла билет на «Красную стрелу», туда и обратно: «Один день в Москве будет достаточно, разберусь во всём… А если его нет в городе?.. Значит, не судьба! Если что, к Лизке съезжу, крестников навещу, давно зовёт, а сейчас особенно…»

– Ну приезжай хоть на пару дней!.. Мне так одиноко, Сань! Мой старый козёл какую-то новую пассию завёл, вся Москва обсуждает! Раньше, прикинь, меня ненавидели, а теперь я – жертва, все жалеют! Суки, радуются, что с довольства скоро снимут, будет подачки давать, чтобы с голоду не сдохла!.. Жалеют, а за глаза радуются!.. – почти кричала в трубку подвыпившая Елизавета. – Больше всего боюсь, что детей отберёт, мерзкий ублюдок!.. Ты же знаешь, как у них всё просто, подкинет порошок, скажет – наркоманка! Саш, так ходят слухи, жена его, старуха эта, готова даже детей принять и воспитать как своих! Какая подлость! Да?.. Так ведь и управы нет на них никакой… В Европу бы махнула, так на границе детей не пропустят без его согласия, и деньги нужны!

– Раньше думать надо было, Лиза, я предупреждала тебя… За всё надо платить, за всё…

И подумала про себя: «А чем я буду платить за мысли свои, за то, что нарушу просьбу Алевтины, что Вальку предам?.. И не просто, а с лучшим другом…»

Сашка всю ночь прокурила в тамбуре, поглядывая на стоп-кран. Надо было сразу понять, что Сёмка – её любовь… Да ничего и не вышло бы тогда, не сразу приметил он её, и в голове такого не было… «Ну почему же всё через муки и страдания?!» – Александра не находила ответа.

Поезд остановился на Ленинградском вокзале. Она шла среди спешащих счастливых людей, не понимая, зачем она здесь. Набрала номер, долго соединялось.

– Я приехала, я на вокзале… Я сделала огромную глупость, но я здесь… Ты в Цюрихе?! – Саша готова была расплакаться.

– Езжай в «Националь», я срочно забронирую на твоё имя номер… Я вылечу первым рейсом… Прошу тебя, не делай никаких глупостей, дождись меня, ты не понимаешь, как это важно для меня, для нас… Жди меня!

Сашка взяла такси, решила – сначала поедет к Елизавете, на полпути передумала, хотелось просто молчать, а лучше – спать. Она взяла ключ у портье и подошла к лифту. В сумке заиграл рингтон телефона, звонил Валька.

– Сашуль, ты где? Третий раз звоню… Скучаю дико! Что с голосом, ты чем-то расстроена?

– Валь, да хорошо всё, голова болит, давай завтра…

Врать Сашка не умела, с детства учили говорить правду, самую горькую. Ей хотелось выскочить из отеля, прыгнуть в такси и оказаться на вокзале, ехать в плацкарте, стоя, идти пешком, хоть всю ночь, только бы подальше от Москвы, от Семёна, от её непреодолимого желания. Она подошла к окну и закурила, медленно вдыхая табачный дым. Потом, как была, легла на кровать, закрыла глаза и заснула.

По расписанию самолёт из Цюриха вылетал только вечером, на утренний Сёмка не успел, лететь через две страны не было сил! Он связался с секретарём, чтобы срочно заказали борт Цюрих–Москва.

– Что-то случилось, Семён Генрихович?..

– Какое твоё дело!!!

Он впервые сорвался – знал: плачет, нельзя брать на работу баб, с которыми спишь, послал сообщение с извинениями. Он не понимал, почему его так трясёт… Нет! Он не заболел, это азарт, возбуждение. Он никогда не испытывал подобного, знал – это новое, настоящее.

Сёмка через отель заказал корзину ландышей, она как-то говорила об этом Вальке в первый день. Тот спросил, чем удивить. «Хочу ландышей, – сказала Сашка, – как в сказке «Двенадцать месяцев», только не подснежников, а ландышей». Валька пропустил мимо ушей и прислал 501 розу.

Семён взял ключ, вошёл в номер. Сашка спала, уткнувшись в подушку.

«Сколько же она спит?.. – он бережно снял её крошечные ботинки. – Интересно, она что, покупает их в детском отделе?..»

Потом тихо лёг рядом, разглядывал: она даже во сне смешно хмурила нос. Стало невыносимо легко и просто, хотелось спать, просто спать рядом…

Она проснулась среди ночи, не понимая, где и который час. Рядом спал Сёмка, он явно замёрз, но под одеяло не залез, боялся разбудить. Она ничуть не удивилась. На столике напротив стояла корзинка с ландышами. Под мягким светом настольной лампы весенние цветы казались неправдоподобными – даже потрогала, сомневаясь в их реальности. «Живые, и пахнут! Так пахли мамины любимые духи «Диор», – она помнила их с детства, жаль, что мода на них ушла, их больше не купить. А Семён нашёл бы, из-под земли достал, в этом Александра не сомневалась. О Семёне ходили легенды. Он был не просто завидным женихом, он был сокровищем, правда, продержаться долго не удавалось никому, кроме Маргариты (и то на правах матери его детей), да он и не давал никаких гарантий никому. А вот радовать и баловать любил. Делал он это преимущественно для себя, нравилось быть незабываемым, хотя и женская благодарность трогала. Мог снять красотку и на следующий день улететь с ней в Париж, показать все прелести жизни. У девок сносило крышу, они ждали продолжения, которого, как правило, не случалось. Бабы страдали, расценивая встречу с Сёмкой как потерянный шанс в жизни.