Иллюзия любви - [27]

– Вы же видели, что мы его не били совсем, – запинаясь, продолжал вконец растерявшийся дежурный, – так что – будете свидетелями. Он сам упал и разбился. А... Он ведь, наверное, был пьяный или обколотый... Просто так ведь на людей с арматурой не бросаются...

– Ну да, – сказала я, сама не зная зачем, должно быть, чтобы посильнее досадить вредному милиционеру, принявшему теперь такой жалкий вид, – когда руки до черной крови наручниками стянуты, тут не до красивой походки. Вот он и запнулся. А шумиху могут раздуть вполне – покойный ведь все-таки известным человеком был...

Сама не знаю, почему я это сказала... Внутри у меня была сосущая пустота, и, наверное, чтобы эту пустоту чем-то заполнить, я и выпалила эти злые слова.

– А и правда, – засуетился вдруг дежурный, – ты это... вы это... не говорите, что он был в наручниках... То есть – он был, а мы потом сняли...

Он загремел ключами, открывая решетчатую дверь, потом вошел в наш обезьянник и долго – осторожно ступая ногами – приближался к мертвецу.

Потом, видимо, решившись, дежурный стал действовать быстро и верно. Он наклонился над трупом, перевернул его на живот и скоро освободил скованные наручниками руки.

Труп едва заметно пошевелился – дежурный проворно отскочил в сторону – и мертвые руки скользнули со спины на пол, тяжело ударившись все еще стиснутыми кулаками, обвитыми венозными бечевками, о холодный бетон.

Даша вздрогнула.

Дежурный тут же спрятал наручники.

Потом прибежал милиционер Смирнов с двумя врачами, которые протиснули через узкую решетчатую дверь носилки. Они погрузили тяжело и неподвижное тело на носилки и унесли – дежурный суетился вокруг и бестолково пытался помочь.

Нас с Дашей и с Васиком продержали еще немного. Потом вызвали к следователю, вежливо попросили подписать копию протокола, потом мы подписывали какие-то бумаги относительно смерти задержанного – уже в качестве свидетелей, потом милиционер Смирнов, ставший вдруг тихим и подавленным, после того как с ним наедине поговорил следователь, отвез нас на патрульной машине домой к Даше.

Там мы и встречали рассвет.

* * *

– Д-да-а... – проскрипел Васик, обняв гудящую голову обеими руками. – Вот так дела-а... Ни хрена не помню. Надо же так нажраться было...

Мы сидели на кухне в Дашиной квартире и пили обжигающе-горячий ароматный кофе. За окнами постепенно синело.

Даша все больше молчала, да и я не была особенно разговорчивой. Я все не понимала, что могло связывать девушку Нину, умершего десятикратного чемпиона по боксу Антона Семеновича Буденного и этого загадочного типа – дядю Моню.

Не понимала и мучилась от этого.

– Помню, что катался весь день пьяный по городу, – гудел, уставясь в стол, Васик, – помню, что с утра очень плохо мне было, что пил сначала в кабаке на Тверской, а потом... с мужиками какими-то в сквере, а потом... с какими-то бабками. А потом один в машине. Больше ничего не помню... Как в тумане все.

Даша молчала. Я тоже.

– Так что же все-таки случилось? – спросил Васик и поднял голову. – Почему нас на ментовской тачане сюда подвезли? И где, кстати говоря, моя тачка?

– В ментовке, – ответила Даша, меланхолично размешивая кофе в своей чашечке, – завтра заберешь.

– Конфисковали? – ахнул Васик. – А за что так они меня, мусора поганые?

Я только усмехнулась.

– Ах да, – спохватился Васик, – я же пьяный был... Вот они и...

Я отхлебнула кофе и посмотрела за окно. Мысли начали проясняться у меня в голове – небо все светлело и светлело, приобретая теплые оттенки взамен на холодную синеву.

– Значит так, – проговорила я, обращаясь главным образом к Даше, – что мы имеем?

Даша зябко передернула плечами и посмотрела мне в глаза. Я вдруг заметила, что мыслями моя подруга далеко-далеко отсюда. Все в той же комнате без окон с одной решетчатой стеной.

– Страшно, – словно забывшись, проговорила Даша, – очень страшно мне...

– А мне как страшно! – подхватил Васик. – Это ж надо – ничего не помнить! Может быть, я три убийства совершил... Нет, пить надо бросать, однозначно. Так и до белой горячки допиться нетрудно. Кстати, кто-нибудь знает, откуда у меня фингал под глазом?

Ответа он не получил и, посмотрев на нас, вздохнул и печально констатировал:

– Не иначе, как мусора постарались. – потом подтвердил свои же слова. – Они, они, суки мусарские, кто же еще так может отделать человека...

– Итак, – снова проговорила я и посмотрела Даше прямо в глаза, – имеем мы следующее. Нина ходит зачем-то к какому-то странному дяде Моне...

– К какому дяде Моне она ходит?! – завопил Васик, подпрыгивая на стуле. – Это кто вам сказал?

– Ты же и сказал, – ответила ему Даша.

– А зачем она туда ходит? – немедленно задал следующий вопрос Васик.

– Это мы и пытаемся выяснить, – сказала я, – теперь следующее...

– Ну нет! – энергично взмахнув руками, закричал Васик. – Вы мне объясните, зачем она ходит к этому дяде Моне, и кто такой дядя Моня? Это что – ее любовник, что ли? А-а... это она от него возвращалась тогда утром?

– Васик! – строго произнесла Даша. – Ты можешь помолчать пять минут. Тут и без тебя пухнет голова, а ты еще... Сейчас мы немного поговорим с Ольгой... Более или менее все расставим на свои места, а потом расскажем и тебе. Потерпи. Тем более, что и рассказывать нечего...