Иллюзия греха - [7]

— Почему все-таки завещание было составлено только в пользу музеев? Неужели у Екатерины Бенедиктовны не было никаких родственников?

— Да есть у нее родственники, но им картины не нужны. Родня такая дальняя, что они и связей не поддерживают. Это было похоже на правду. Екатерина Бенедиктовна бережно хранила получаемые ею письма, поздравительные открытки и телеграммы за много лет, и среди них не было ни слова от родственников. И Бышов, и Петр Васильевич Анисковец в один голос утверждали, что где-то какие-то родственники есть по линии отца, но очень дальние, не то в Мурманске, не то в Магадане, но у Екатерины они не появлялись. Так что не было никаких оснований подозревать их в корыстном интересе к коллекции академика Смагорина.

— Скажите, если бы эти родственники вдруг объявились, Екатерина Бенедиктовна сказала бы вам об этом? — спросила Настя Марту Генриховну.

— Уверена, что сказала бы, — твердо ответила Шульц. — Какой смысл ей скрывать это от меня? Наверняка сказала бы.

— А вообще у нее могли быть от вас тайны?

— О, голубушка, — вздохнула Шульц, — надо было знать Катю. Она была веселая и открытая, но отнюдь не болтушка. Отнюдь. Если Катя хотела что-то скрыть, ни одна живая душа об этом не узнала бы, смею вас заверить. Она умела молчать и держать язык за зубами как никто. Ее за это очень ценили. С ней можно было поделиться любым секретом и быть в полной уверенности, что дальше ее это не пойдет. Катя ни разу в жизни никого не подвела. Или, как теперь принято говорить, не заложила. Кто знает, сколько альковных тайн она унесла с собой в могилу...

Марта Генриховна всхлипнула и приложила платочек к глазам. Впервые за весь такой долгий разговор она позволила себе показать слабость, и Настя в который уже раз за последние дни подумала, что многие молодые напрасно недооценивают стариков. Они намного умнее, чем принято думать в среде тех, кому еще нет сорока, намного хитрее и сильнее духом. А что касается унесенных в могилу альковных тайн, то это уже интересно. Не в этом ли коренится причина ее трагической и жестокой смерти?

Настя взглянула на часы — половина седьмого. Бедная Марта Генриховна сидит здесь уже больше четырех часов. Ну можно ли так терзать немолодую и не очень-то здоровую женщину?

— Спасибо вам, Марта Генриховна, с вашей помощью я теперь гораздо лучше представляю себе вашу подругу, — тепло сказала Настя. — Могу я предложить вам чай или кофе?

— С удовольствием, — оживилась Шульц. — И я буду вам очень признательна, если вы покажете мне, где тут у вас дамская комната.

Настя виновато улыбнулась. В самом деле, свинство с ее стороны так обращаться со свидетелем. Надо было раньше об этом подумать, не дожидаясь, пока терпение у нее лопнет. Шульц вышла в туалет, и тут же на столе у Насти звякнул аппарат внутреннего телефона.

— Настасья Павловна, занята? — послышался голос Стасова.

— Свободна. А ты где-то здесь?

— Угу, брожу по коридорам. Можно к тебе на полминуты?

— Валяй. Только без глупостей, у меня свидетель.

— Обижаешь, — фыркнул Стасов. — Любовь не может быть глупа. Она может быть неудобна. Все, бегу.

Вероятно, он действительно бежал, а может быть, звонил из соседнего кабинета, во всяком случае, появился он буквально через несколько секунд. Вместе с ним в кабинет вошла худенькая невысокая девушка с изможденным лицом, покрытым прыщами. Рядом с ней двухметровый зеленоглазый красавец Стасов казался еще выше, еще плечистее и еще красивее.

— Не мог пройти мимо и не сказать тебе о своих пылких чувствах, — со смехом заявил Владислав прямо с порога. — Знакомься, это Ирочка, моя бывшая соседка и нынешняя подопечная. Я тебе рассказывал о ней.

— Да-да, я помню, — кивнула Настя. — Очень приятно. Девушка буркнула в ответ что-то невразумительное и даже не улыбнулась.

— Мы выясняли личность некоего Ильяса, — продолжал Стасов как ни в чем не бывало. — Он собирается снять у Иры комнату.

— И как? Он оказался бандитом и убийцей, находящимся в розыске? — пошутила Настя.

— Слава Богу, нет. Его привел нынешний жилец, о котором мы уже все знаем, поэтому установить личность Ильяса было несложно. Обормот, конечно, челнок турецко-египетско-итальянской направленности, но пока чистый. Ни от кого не прячется, руки не замараны, ну если только по мелочи. Вернувшаяся в этот момент Марта Генриховна с любопытством оглядела странную парочку. Удобно усевшийся было на стул Стасов моментально вскочил при появлении пожилой женщины, чем вызвал ее благосклонную улыбку, а Ира вообще никак не отреагировала на ее появление и даже не кивнула в ответ на вежливое «Добрый вечер», произнесенное светским тоном.

— Кому чай, кому кофе? — гостеприимно предложила Настя, выключая кипятильник и доставая из стола чашки, кофе, чай и сахар. — Вам, Марта Генриховна?

— Чаю, пожалуйста.

— И мне чайку, — подал голос Стасов. — А тебе, Ириша?

— Мне не надо, — буркнула девушка. Владислав выпил свой чай в три больших глотка и решительно поднялся.

— Ну все, Настасья Павловна, мы побежим. Спасибо тебе за чай, рад был тебя повидать. Не пропадай, звони.

— И ты не пропадай, — улыбнулась в ответ Настя. Марта Генриховна задумчиво посмотрела вслед Стасову и его спутнице.