Иллюзия безопасности. Пандемия по-американски - [14]
Старшая медсестра Пейдж Бэтсон наблюдала за всем этим с живым интересом, ибо за долгие годы работы в системе общественного здравоохранения ни с чем подобным прежде не сталкивалась. Интересной оказалась и реакция доктора Дин, которая тут же, не отходя от кассы, объявила этому преисполненному чувства собственной значимости модному врачу, что сегодня же выпускает приказ по Департаменту здравоохранения о закрытии его клиники. Что ее поразило более всего, так это полная безжалостность, отсутствие каких-либо извиняющихся ноток и хотя бы тени сомнения в своей правоте или человеческого сочувствия в голосе доктора Дин. «Ну вы же знаете, как некоторые отводят глаза в сторону, вступая в конфликт, — сказала она. — Ей это чуждо. Глядя глаза в глаза, говорит ему прямым текстом и без обиняков: „Приказ вступает в силу сегодня, вы закрыты. Вот, собственно, и всё, что нам от вас нужно“». Засим обе женщины сели в машину и вернулись в офис, откуда доктор Дин позвонила главному юрисконсульту округа Санта-Барбара и поставила его в известность о принятом ею радикальном решении, добавив, что уведомляет его об этом для того, чтобы он был морально готов выслушивать потоки дерьма по телефону от важных шишек из числа клиентов клиники доктора Томашевского. Затем она попросила Пейдж пройтись по изъятому ими полному списку пациентов, побывавших за последние полтора года в немытых руках доктора, — а это тысячи людей, — и всем им направить официальное уведомление о том, что у них подозрение на инфекционный гепатит C и их срочно приглашают сдать анализ на вирус за счет штата.
По такому случаю Черити нужно было уведомить о принятых ею мерах Департамент здравоохранения штата Калифорния и CDC в Атланте. И вот тут-то ей и дали понять, что она слишком далеко зашла в своем служебном рвении. «В CDC у людей челюсти отвисли, — рассказывала она. — А отвисли они потому, что я это сделала, предварительно не поинтересовавшись их мнением. Мне там сказали, что ни один местный чиновник санэпиднадзора за всю историю существования местных управлений общественного здравоохранения до меня не додумывался до того, чтобы выпустить приказ о закрытии врачебного кабинета на основании одного только подозрения». Они даже пытались утверждать, будто у нее, как местного чиновника, на это и полномочий не было. Черити поначалу вовсе не поняла, как так вышло, что в CDC не знают о том, насколько широкими полномочиями она на самом-то деле обладает, — но следом и у нее самой отвисла челюсть, когда ей сообщили, что в США практически повсеместно правом закрыть медицинское учреждение обладает лишь главный санитарный врач штата, но никак не местный. Оказалось, что Калифорния — едва ли не единственный штат, где на уровень округов делегированы полномочия, которыми в каком-нибудь Техасе или Миссисипи обладают исключительно главные санитарные врачи штата. Но и после того, как в CDC признали за ней ее законные полномочия, мириться с тем, как она ими распорядилась, отказывались. «Заявили мне, что, если выяснится, будто я ошиблась насчет гепатита, меня уволят», — сказала она.
Угроза отнюдь не новая и не оригинальная. По словам Кэт Де Бург, главы Ассоциации работников здравоохранения штата Калифорния, «работникам системы общественного здравоохранения на местном уровне для того, чтобы просто выполнять свою работу, нужно в общем-то всякий раз с готовностью идти на риск лишиться своей должности». А уж для того, чтобы согласиться стать главным санитарным врачом округа — да еще и по-хозяйски взяться за исполнение должностных обязанностей, — нужно было точно быть готовой к тому, что на первых полосах местных газет о тебе если и напишут, то исключительно в статье о чудовищной ошибке, допущенной из-за неправильной интерпретации полученного сигнала. Тогда, возможно, кто-то хотя бы вспомнит о твоем существовании — по случаю твоей публичной казни.
Мало кто из граждан вообще имел хотя бы приблизительное представление, за что именно, кроме бесплатных клиник для бедняков без страховки и приютов для бездомных, отвечала Черити по долгу службы, — до тех пор, пока она не делала чего-то такого, что приводило их в бешенство. «Богатые белые смотрели на меня как на реликт из прошлого, когда я им объясняла свою роль, — рассказывала она. — Будто набрели на пляже на канделябр с „Титаника“. Вот это да! Занятно и даже мило, — но зачем нам всё это нужно сегодня?» Предупрежденные тобою болезни, спасенные жизни — всё оставалось не замеченным людьми, восседавшими на верхушке общественной пирамиды. Именно поэтому ее конторе год за годом урезали и урезали финансирование. Обычный факс у нее в кабинете — и тот появился совсем недавно и был единственным, с позволения сказать, артефактом новых технологий в учреждении, где документация по-прежнему велась на бумаге и раскладывалась по конвертам из бурой оберточной бумаги. «Если же мне нужно было отправить официальное письмо, то для начала я должна была заполнить и завизировать особую форму запроса на использование круглой печати округа, — над этим казенным штампом прямо-таки тряслись, поскольку он был единственным и числился на балансе штата, — рассказывала Черити. — То есть мне, главному санитарному врачу округа, не полагалось доступа к его гербовой печати. Ну да ладно! Научилась жить в системе по ее правилам».
