Иллюзия безопасности. Пандемия по-американски - [107]

Джо хотел, чтобы Джош использовал свои познания в математике для создания чего-то вроде поискового алгоритма, который должен был прочесывать всю создаваемую Биохабом глобальную сеть отслеживания новых вирусов и выявлять рукотворные, то есть созданные методами генной инженерии в качестве биологического оружия. Но тут в столь важное дело вмешалась пандемия, и Джош был вынужден его отложить, а вместо поиска внешних угроз заняться спасением американцев от их собственной системы здравоохранения. Поначалу, правда, ему почему-то казалось, что общественное здравоохранение США с готовностью будет брать на вооружение создаваемые с его помощью изощренные средства отражения вирусной атаки. Он анализировал геномные данные, показывал местным санитарным врачам, как именно распространяется вирус по подведомственным им территория, и в целом рассчитывал, что местные командующие здравоохранением ринутся в бой против вируса пусть и не во главе наступления, но хотя бы в первых рядах. Вместо этого он столкнулся с полной апатией и нежеланием даже выслушать то, что он хотел им сказать; к концу апреля 2020 года у него сложилось полное ощущение, что он один на поле боя, покинутом командирами. «Спешишь к ним с докладом, а они в ответ: „Окей, а я-то тут при чем?“ — говорил он. — И никто даже не подскажет, что делать. Да оно и понятно почему: у каждого и без того дел выше крыши. Так и вышло, что мы, по сути, стали теневыми исполняющими обязанности местных главврачей».

Другой член мини-команды Джо — Давид Дайнерман, — будучи также математиком по образованию, подходил к делу с принципиально иной позиции. Как выходец из Польши, оказавшийся в США в достаточно сознательном, пусть и детском возрасте, он хорошо усвоил уроки коммунистического режима у себя на родине, где правительство рухнуло, утратив всякую способность приносить пользу гражданам своей страны. И то, что он теперь наблюдал в местных управлениях здравоохранения США, живо напомнило ему работу местных органов власти в Польше аккурат перед крахом коммунистического строя. «В Польше теперь всё не так, — сказал Давид, посмотрев на работу местных органов управления здравоохранением США изнутри. — В Польше теперь всё функционально. Восточные европейцы — люди закаленные, их развалом государства не удивишь. А тут таки да — все симптомы развала налицо».

* * *

Драма началась, как водится, со звонка медсестры окружной больницы, сообщившей Черити Дин, что в Санта-Марии, то есть в нищенской части округа Санта-Барбара, у молодого человека диагностирован туберкулез легких на запущенной стадии IV+. Окружные лаборатории определяли стадии по числу туберкулезных палочек в мокроте на предметном стекле. Стадия IV+ означала — этой заразы там столько, что лаборанты сбились со счета. Чтобы докатиться до нее, нужно последовательно пройти все четыре стадии, так что этот молодой человек наверняка месяцами сеял инфекцию вокруг себя. Жил туберкулезник в крошечной хибаре в бедном квартале по соседству с не поддающимся учету количеством постоянно сменяющих друг друга мигрантов-мексиканцев из штата Оахака. На тот момент, а дело было в начале 2013 года, Черити проработала в системе общественного здравоохранения всего чуть больше года и была шокирована, узнав, что в тесной и грязной хибаре ютилось семейство из восемнадцати человек по фамилии Зеферино — шестеро взрослых и двенадцать детей.

Услышав, что молодого человека зовут Агустин Зеферино, она и вовсе чуть не рухнула. Туберкулез у него выявили девятью месяцами ранее в местном медцентре Санта-Марии. Его случай тогда глубоко потряс Черити не только и не столько потому, что это был первый случай запущенного туберкулеза в ее практике, сколько тем, что болезнь у парня оказалась резистентной к стандартному лекарству, и ей пришлось искать для него редкие и дорогие альтернативные пилюли. Тогда она заперла его на пару месяцев в номере мотеля и продержала там на лечении до тех пор, пока анализы не показали, что он более не опасен для окружающих, после чего отпустила для продолжения курса лечения на дому.

К тому времени Черити поднаторела в лечении туберкулеза настолько, что ее трудно было чем-либо удивить. Встречались ей и пациенты, у которых положительные результаты проб на туберкулезную палочку сохранялись по нескольку месяцев после начала лечения. Но, во-первых, такие случаи были редкостью, а во-вторых, микобактерии-возбудители в их пробах находились на грани издыхания. Агустин же пролечился девять месяцев. Черити в жизни не слышала, чтобы кто-то, успешно пройдя полный курс лечения, вдруг оказался по-прежнему не только инфицированным, но и дико контагиозным. «Я сказала себе: „Не иначе как мокрота не его. Попросил кого-то харкнуть в чашку вместо себя“». Зачем Агустину подсовывать медсестре чужую мокроту вместо своей, представить было трудно, но чего только в жизни не бывает: может, его поймали на торговле наркотиками, и он хочет соскочить, отмазавшись от тюрьмы болезнью; или, может, он сам наркоман, а те, по ее мнению, способны на что угодно. Она иногда упражнялась в мысленном решении криминалистических головоломок без знания мотивов.