Иллюзии свободы. Российские СМИ в эпоху перемен (1985-2009) - [9]
Советская пресса тогда, когда я делал свои первые шаги в газете, переживала не лучшие времена. Да и не могло быть ее состояние иным. СМИ отражали общую политическую, социальную, духовную атмосферу общества, которое находилось в условиях продолжительного застоя, в состоянии неприятия со стороны верхнего партийного эшелона каких-либо изменений и перемен.
Само же становление в роли главного редактора на улице Правды было весьма интенсивным. Повседневное общение с обитателями нашего газетного дома, сама атмосфера жизнедеятельности редакций, конфликтов с отделом пропаганды ЦК КПСС в связи с отдельными острыми выступлениями, о которых сразу были в курсе все этажи, много давали. Достаточно было лишь пройти по шестому этажу «Комсомолки», прочитать решения редколлегии о лучших материалах газеты, узнать, повстречав коллег, о том, что обсуждалось на очередной летучке, – и ты был заряжен на весь день энергией и мыслями, как опередить дерзких и не признающих авторитеты «комсомолят».
Главный редактор – не профессия, а образ жизни
Размышляя теперь, когда все, что связано с газетой, уже в прошлом, прихожу к выводу: главный редактор – это не профессия и не должность, это образ жизни. В отличие от многих других должностей главный редактор обязан каждый день брать на себя решение тех или иных вопросов, которые нельзя отложить и переложить на плечи других. Нельзя потому, что в конечном счете все решения в газете сводятся лишь к одному – ставить в номер или нет публикации потенциально взрывного характера, которые неизбежно вызовут серьезное недовольство и претензии к редакции газеты со стороны власти. А без того, чтобы не принимать это решение и не брать лично на себя ответственность за все, что представляет газета на своих страницах, главный редактор не может исполнять свои обязанности. И если случается, что он боится испортить отношения с властью, то это невозможно скрыть и это немедленно отражается и на содержании, и на авторитете газеты. Именно в этом смысле не является преувеличением утверждение, что газета во многом такова, каков ее главный редактор.
Еще один аспект из характеристики облика главного редактора. В оценках СМИ главных редакторов чаще всего затрагивается тема смелости и мужества. И в повседневной жизни главных редакторов обычно разделяют на смелых, способных на серьезные поступки и на трусливых, полностью зависимых от власти. Существует даже утверждение, что нет смелых журналистов, а есть смелые редакторы. Не отказывая в справедливости этого мнения, не могу не сказать, что есть в этом некоторое упрощение. В моем представлении понятие смелости газеты, журналиста, главного редактора имеет мало общего с разовым, импульсивным, часто неосознанным до конца проявлением мужества. Одно дело – смелый поступок, даже опасный для жизни, связанный, скажем, со спасением утопающего. Когда же мы говорим о смелости в газете, то речь идет о смелости, за которой стоит вся жизнь с пониманием того, что ты в ней отстаиваешь, а что осуждаешь. Никогда не верил и не верю в стихию неосознанных импровизаций свободомыслия. Считаю, что всякому серьезному общественному поступку газеты неизбежно предшествует ответ на вопрос: ради чего это делается? Поэтому среди всех многообразных качеств главного редактора на первое место ставлю гражданскую позицию; убежден: без этого все другие его особенности и достоинства мало чего стоят. В конечном счете все в газете (ее авторитет, влияние в обществе) зависит от того, какие общественно значимые задачи ставит перед собой главный редактор – развлекать, удивлять, шокировать или просвещать, убеждать, стоять на самом острие общественно-политических проблем.
И здесь надо ответить на вопрос: к чему сводилась гражданская позиция главного редактора и его соратников? Эту позицию во многом определяла принадлежность к поколению шестидесятников. Тех самых, которых раньше называли детьми ХХ съезда КПСС, порождением хрущевской оттепели 50-х гг., а ныне критикуют и справа и слева. Это поколение познавало культ личности не по тезисам доклада на ХХ съезде, а через собственные судьбы, навсегда запомнив в детстве тревожные ночи 1937 г. Для шестидесятников перестройка была последней попыткой реализовать мечты о социализме с человеческим лицом. Позиция «Советской России» состояла в том, чтобы готовить почву для перестройки. Поддержать те силы среди интеллигенции, прогрессивной инженерии, наиболее продвинутых, как теперь говорят, научных, хозяйственных, партийных работников, которые понимали, что нужны перемены, радикальные реформы всего экономического и политического устройства советского общества.
Шестидесятников ныне не обличают только самые ленивые из публицистов. По-разному можно оценивать это не слишком счастливое поколение, обманутое дважды, но то, что именно оно определяло общественное мнение 70-х и 80-х гг. и оказало наибольшее влияние на то, чтобы началась перестройка, несомненно. Особенно значительным было влияние шестидесятников на те изменения, которые происходили в СМИ, и на то, какое место в период перестройки заняли в обществе печать, радио и телевидение. Именно в это время (1985–1991) СМИ оказали решающее влияние на переход к гласности, плюрализму, открытости общества.
Автор книги долгое время возглавлял газету «Советская Россия», Государственный комитет СССР по печати, Гостелерадио СССР. Заметки и размышления автора в связи с общением, встречами с М. С. Горбачевым, Б. Н. Ельциным, Н. И. Рыжковым, Е. К. Лигачевым, А. Н. Яковлевым и многими другими государственными и общественными деятелями СССР и новой России помогают лучше понять, что происходило с нашей страной в конце XX века. Для широкого круга читателей.
1990 год. Из газеты: необходимо «…представить на всенародное обсуждение не отдельные элементы и детали, а весь проект нового общества в целом, своего рода конечную модель преобразований. Должна же быть одна, объединяющая всех идея, осознанная всеми цель, общенациональная программа». – Эти темы обсуждает автор в своем философском трактате «Куда идти Цивилизации».
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Украинский национализм имеет достаточно продолжительную историю, начавшуюся задолго до распада СССР и, тем более, задолго до Евромайдана. Однако именно после националистического переворота в Киеве, когда крайне правые украинские националисты пришли к власти и развязали войну против собственного народа, фашистская сущность этих сил проявилась во всей полноте. Нашим современникам, уже подзабывшим историю украинских пособников гитлеровской Германии, сжигавших Хатынь и заваливших трупами женщин и детей многочисленные «бабьи яры», напомнили о ней добровольческие батальоны украинских фашистов.
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.
В центре эстонского курортного города Пярну на гранитном постаменте установлен бронзовый барельеф с изображением солдата в форме эстонского легиона СС с автоматом, ствол которого направлен на восток. На постаменте надпись: «Всем эстонским воинам, павшим во 2-й Освободительной войне за Родину и свободную Европу в 1940–1945 годах». Это памятник эстонцам, воевавшим во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии.
Правда всегда была, есть и будет первой жертвой любой войны. С момента начала военного конфликта на Донбассе западные масс-медиа начали выстраивать вокруг образа ополченцев самопровозглашенных республик галерею ложных обвинений. Жертвой информационной атаки закономерно стала и Россия. Для того, чтобы тени легли под нужным углом, потребовалось не просто притушить свет истины. Были необходимы удобный повод и жертвы, чья гибель вызвала бы резкий всплеск антироссийской истерии на Западе. Таким поводом стала гибель малайзийского Боинга в небе над Украиной.