Иллирия - [31]

Частенько меня узнавали на улице, оказывая всяческие знаки почтения, а затем как-то в храме какая-то дама с усталым заплаканным лицом попросила меня благословить ее заболевшую дочь. Не раз я замечала, как свечей, которые я оставляла у алтаря, с благоговением касались другие прихожане, а некоторые даже норовили отщипнуть кусочек воска, почитая его целебным. Нищие, которых полагалось одарить милостыней, выходя из храма, наперебой подсовывали мне свои кружки для подаяния. Я не могла не заподозрить, что они затем каким-то образом наживаются на моих жалких монетках - и позже узнала, что была права: в тех монетках пробивали дырочки и продавали как обереги, не забывая обращать внимание покупателей на то, что в лике святой Иллирии, изображенном на монетке, есть определенное сходство с моими чертами. И в самом деле, столь тщательно заплетенных кос в городе не носили со времен жития достопочтенной святой.

Все это привело к тому, что я начала считать, будто мои посещения храма - долг перед горожанами, и стоит мне его презреть, как я тут же лишусь уважения и почета, которыми никогда доселе не пользовалась. Вести о моем недомогании быстро распространились, и Арна, пытавшаяся меня как-то развлечь, рассказывала, что уже несколько человек заказывали молебен за мое здоровье, так как в наиболее впечатлительных умах укоренилось убеждение, что несчастья, которым подвергаюсь я, есть предзнаменование бедствий для всей Иллирии.

Три дня я позволяла себе съесть не более одного кусочка хлеба, сидя за столом, и даже господин Гако заметил вслух, что я выгляжу совершенно больной. Что думал господин Ремо, мне оставалось неизвестным, но я надеялась, что он клянет себя за напрасные траты на шелк: выглядела я так, точно не собиралась дожить даже до свадьбы Флорэн.

В ту ночь, когда Вико все же появился у моего окна, меня донимал голод, добавившийся к привычной тоске. Вновь я ощутила тяжесть одиночества, когда остается лишь метаться от стены до стены, понимая, что даже если стены исчезнут, то все равно идти будет некуда. Недоедание ослабило меня не только физически, и я ни с того, ни сего начинала плакать, вспомнив прежнюю жизнь, да еще и подолгу не могла успокоиться, чего уже давно со мной не случалось. Несколько раз я ловила себя на том, что мысли мои начинали путаться, точно я опьянела.

Негромкий стук в стекло дал знать, что сегодня ко мне пожаловал гость - и верно, стоило мне распахнуть окно, как Вико очутился в моей комнате. К моему удивлению, пришел он не с пустыми руками. Вряд ли понтифику была свойственна жалость, но руководствуясь некими одному ему понятными рассуждениями, он принес мне немного еды. В свертке нашлись и копчености, и хлеб, и фрукты. Я, торопливо поблагодарив, начала утолять терзающий меня голод.

- Так я и думал, - сказал Вико, наблюдая за мной. - Весь город судачит о том, что вы страдаете от загадочного недуга, и один я, кажется, знаю, что за хворь приключилась с благочестивой Гоэдиль. Поправьте меня, если я ошибаюсь - вы не хотите идти замуж за Ремо, да так, что готовы себя уморить голодом.

Я не стала отрицать очевидное, еще не зная, что на самом деле означают его слова.

- Господин Викензо, я буду с вами честна - моя благодарность вам не знает пределов, - сердечно сказала я ему, выпив немного вина, бутылка которого тоже оказалась среди прочей снеди.

Вико нетерпеливо качнул головой, показывая, что его мало интересует степень моей благодарности.

- Признайтесь-ка лучше, Годэ, - произнес он, глядя на меня неотрывным взглядом, чертовски напоминающим тот, которым меня донимал Ремо Альмасио, - что вы считаете Ремо подлецом и убийцей. Скажите, наконец, это вслух!

Я опешила, так как даже мысленно не решалась награждать такими эпитетами господина Альмасио. Невольно я избегала того, чтобы облечь свой страх перед Ремо в форму прямых обвинений. И даже сейчас мой язык не поворачивался повторить слова Вико.

- Ну же, Годэ, - Вико, тем временем, по необъяснимой для меня причине распалялся на глазах. - Ведь это именно то, о чем вы думаете! Вы боитесь Ремо, оттого что знаете - старый ублюдок хочет вас убить. Вы больше не желаете, чтобы он добивался вашей благосклонности и не верите его притворной доброте!..

- Да какое вам дело до того, что я думаю о господине Ремо? - вспылила я, не выдержав напора Вико. - Зачем вам знать, сумели ли вы настроить меня против него? Ваши слова внушают мне определенные подозрения, господин Брана! Складывается впечатление, будто отказ господину Альмасио, к которому вы меня подталкиваете всеми силами - это ваша мелочная месть! А ведь если разобраться, от него я видела меньше зла, чем от вас!..

Действительно, забытое не так давно сомнение закралось в мою душу, когда я увидела горящие глаза Вико, который, казалось, достиг некой цели и желает получить подтверждение своего успеха. Внезапно все мои затеи с вилкой и с отказом от пищи показались мне несусветной глупостью - подумать только, из-за слов одной служанки-сплетницы и одного негодяя, ненавидящего господина Ремо, я вообразила себе невесть что, отталкивая от себя единственного человека в Иллирии, от которого я видела лишь внимание и участие.