Иллирия - [21]

Тут я окончательно поняла, как безрассудно поступила, но было поздно. На моей талии сомкнулись горячие руки и голос Вико прошептал мне прямо на ухо:

- Объяснить, что я делаю в вашей комнате, будет сложнее, чем найти оправдание разговорам у окна. Думаю, вы понимаете, что шум поднимать не стоит.

И руки принялись шарить по моему платью в поисках застежек и шнурков.

- Действительно, какая глупость - похищать вас, чтобы потом выслушивать нотации и отбиваться от вашего возмущенного отца, - говорил Вико, не прекращая ловко расшнуровывать мой корсаж. - Сейчас все устроится намного проще, а результат выйдет все тот же!.. Надо же, я и не надеялся на такую удачу - с первого же раза завоевать ваше доверие... Все же вы выглядели намного более неприступной, эдакая постящаяся непрерывно святая...

Я не могу сказать, что оцепенение навалилось на меня сразу. Все же пару раз я трепыхнулась, но ситуация сложилась и впрямь безвыходная. Если бы кто-то услышал доносящийся из моей комнаты шум и пришел узнать, в чем дело, то мне пришел бы конец. Окно открывалось только изнутри, попасть в комнату Вико мог исключительно при моем пособничестве... Вряд ли господин Эттани решился бы расправиться с насильником на месте преступления - все же речь шла о Брана - но вот меня бы он повесил на собственной косе без промедления. И был бы прав - не было в сложившейся ситуации другого виноватого, кроме неразумной Гоэдиль Эттани. Ей же и предстояло платить за свою глупость ту цену, что назначил ее гость.

- Будь проклята моя глупость, - пробормотала я, и прибавила чуть громче. - Господин Брана, прекратите отрывать крючки. Я сама сниму платье, вы можете пока присесть.

Вико, немного растерявшись, и в самом деле отстранился от меня.

- Что вы имеете в виду?

- Да то же, что и вы, - устало ответила я. - Вы совершенно правильно все рассчитали, можете собой гордиться. Нет смысла в аффектации, у меня не так много платьев, чтобы рвать их на лоскуты. Я не буду сопротивляться, от меня и впрямь не убудет, если разобраться. Если вы рассчитывали лишить меня невинности, то должна вас огорчить - вы опоздали на несколько лет.

С этими словами я, подойдя к столу, зажгла другую свечу, и принялась расстегивать оставшиеся крючки.

Вико, и впрямь послушно усевшийся на кушетку, некоторое время наблюдал за этим действом, но затем неожиданно закрыл лицо руками и промолвил:

- Госпожа Эттани, вы невыносимы. Даже раздеваетесь вы до того отвратительно скучно, что у меня пропало всякое желание продолжать. Боюсь спросить даже, кто тот человек, решившийся после подобного вступления предаться с вами страсти.

- Мой покойный муж, - хмуро ответила я. - Мы прожили четыре года в браке, и он, должно быть, закалился.

Вико отнял руки от лица и хмыкнул:

- Всегда подозревал, что супружеский долг, хоть и подразумевает некие плотские радости, является делом абсолютно унылым.

- Так бесчестье откладывается? - спросила я, мрачно глядя на него искоса.

Вико разведя руками, произнес:

- Я бессилен в данной ситуации.

Все это выглядело настолько нелепо, что я не выдержала и хихикнула, впрочем, прикрывая рот рукой, чтобы не издавать слишком громких звуков. Нервное напряжение последних дней дало о себе знать.

Переговаривались мы вполголоса, чтобы не вызвать подозрений ни у слуг, наверняка изучавших сейчас старое дерево у моего окна, ни у мирно спящих обитателей дома. Из-за этого было сложно озвучивать гневные мысли или же уничтожать собеседника ядом сарказма - бесцветный шепот все сглаживал. Поэтому я без обиняков и предисловий спросила:

- Когда вы собираетесь уходить, господин Брана?

- Через час-другой, когда ваши бдительные слуги уберутся в дом и крепко заснут, - ответил Вико и прибавил после недолгого раздумья:

- Присаживайтесь рядом, скоротаем время за веселой беседой.

Я едва не задохнулась от возмущения, но, поразмыслив, поняла, что разговор ничуть не хуже молчания в сложившихся обстоятельствах.

Итак, мы уселись напротив друг друга. Я наконец-то смогла рассмотреть Вико во всех подробностях. Одет он был весьма просто, так что ничего не выдавало в нем принадлежность к богатой семье - лишь тяжелая шпага у его пояса указывала на то, что он не простой горожанин. Увидь я этого невысокого молодого мужчину в толпе, то посчитала бы его одним из неудачливых наемников, что вечно ищут, какому богатому дому нужны услуги человека, не отягощенного лишними рассуждениями о добре и зле.

Как я уже говорила, у Вико была ничем не примечательная внешность: небольшие чуть раскосые глаза под прямыми черными бровями, приятный рисунок губ, неожиданно высокий лоб, который не могли скрыть даже давно не подстригавшиеся волосы. Обычной для иллирийцев была чеканность черт лица, у него же очертания эти были, скорее, мягкими, но не женственными. Он точно не походил на хорошенького, точно девочка, юношу, каким был, к примеру, жених Флорэн, Тео. Что-то во внешности Вико сразу выдавало любовь к простым мирным радостям человеческой жизни - вкусной пище, доброму вину, сговорчивым женщинам. Тем более странно смотрелся на его лице шрам, которого я не приметила в храме. Хотя он и не походил на след от шпаги или кинжала, что столь почетен для мужчин - так обычно выглядят последствия давнего сильного ожога. Отметина эта была обширна, занимая весь висок, часть щеки и лба - длинные волосы скрывали ее, но не полностью.