Иллидан - [10]

Запах озона в воздухе Запределья напоминал ей о первой встрече с инферналом. Она помнила смрад полуразумного создания так же отчетливо, как запах ночных цветов среди павильонов Дарнаса. Инфернал казался слишком большим и наполненным магией, чтобы противостоять ему. Листья увядали при его приближении, точно осенью, от близости к его пылающему телу. Тогда Майев воззвала к силе Элуны, и богиня луны уничтожила демона, разбив его на несколько раскаленных осколков, оставив Майев исцелять опаленную плоть его жертв.

То была лишь одна из тысячи схваток. Во время Войны Древних Майев навидалась ужасов: горели леса, гибли народы. Она усвоила урок: с теми, кто ищет силу в извращенной магии, не может быть компромиссов. Их надлежит искоренить, сокрушить, умертвить прежде, чем они смогут погубить невинных или осквернить все естественное и доброе.

Майев знала это с самого начала. Как жаль, что остальные не обладали ясностью ее взора: послушай они ее тогда, и не возникло бы необходимости в охоте сейчас. Если бы Иллидана убили сразу, как только его порочная суть проявилась впервые, удалось бы сохранить бесчисленное множество невинных жизней.

Вместо этого они послушали совета Иллиданова близнеца, Малфуриона, и Тиранды Шелест Ветра. Эти двое щадили Иллидана снова и снова, даже когда его злоба стала для всех очевидна. В конце Войны Древних, когда Майев уже собиралась покончить с Предателем, разве не они даровали ему милость и приводили все новые и новые аргументы в пользу его заточения, а не казни?

С тех пор Тиранда зашла еще дальше, убив Стражей, охранявших темницу Иллидана. Она утверждала, что освободила Предателя ради его помощи в борьбе против Легиона. Сперва казалось, что Тиранда права – Иллидан действительно помог им, но позже его подлинная сущность проявила себя: поглотив силу черепа Гул’дана, Предатель обернулся демоном, и сама плоть его мутировала, дабы отразить чудовищность души. Однако и тогда брат всего лишь изгнал его из лесов, а не нанес смертельный удар.

Майев фыркнула. Иллидан был всего лишь орудием Легиона. Всегда был и всегда будет. Из-за этих дураков она провела десять тысяч лет, сторожа жалкого колдуна.

И ради чего?

От ярости Майев стиснула зубы. Тиранду тоже следовало заточить на долгие века рядом с Иллиданом. Она заслужила этого, когда с безрассудством, которое превосходило только ее же высокомерие, освободила Предателя. Она выставила на посмешище все клятвы, принесенные Майев, превратила десять тысяч лет бдения в злую шутку. Даже если она сейчас правит ночными эльфами, у нее не было права поступать так.

Из задумчивости Майев вел звук, донесшийся справа. Опустошители подступали. Они прижимались к земле, используя неровности рельефа, чтобы избежать атак магией или обстрела из луков. Похоже, эти твари были умнее, чем предполагала Майев. Впрочем, это не имело особенного значения, учитывая их численность. Она же сейчас не могла позволить себе потерять даже одного воина. Подняв руку, Майев жестом приказала вдвое увеличить скорость. Безупречно дисциплинированные Стражи увеличили темп: их огромные ездовые кошки вытянули длинные лапы и помчались вперед.

На лице подскакавшей к предводительнице Аниндры читался вопрос. Она жаждала узнать, отдаст ли Майев приказ развернуться и атаковать. Разумеется, сейчас не время бессмысленно разбрасываться жизнями. Только не тогда, когда след Предателя такой четкий, а запах добычи щекочет ноздри.

Майев думала об Иллидане. Предатель перестал быть эльфом. Майев содрогнулась, когда вспомнила, чем он стал: рога, копыта, крылья летучей мыши… Демон настолько же, насколько ими были эредары, которым он поклонялся, а затем предал.

Если он их действительно предал…

В этом и заключалась вечная проблема – понять истинные помыслы Иллидана. Никто в здравом уме не сумеет постичь, что этот маньяк затеял на самом деле. Разум Предателя настолько искажен силой темной магии, которой он так жаждал, что логика поступков Иллидана ускользала, и это было проблемой. Единственный для охотника способ гарантированно схватить добычу – понять ее.

Порой это тревожило Майев. Она слышала перешептывания воинов за своей спиной и знала, о чем они говорят. Были те, кто считал, что она стала такой же искаженной недугом, как и враг, которого охраняла столь долго. Какая горькая ирония… Майев усмехнулась.

Слабаки! Все они слабаки, не готовые иметь дело со злом, которое так глубоко укоренилось среди них. Боящиеся тех, кто нашел в себе силы сделать то, что должно быть сделано. Идущие на компромиссы с демонами, способными уничтожить их, да еще и убеждающие себя, что поступают мудро. Что ж, она, Майев, лучше всех знает истину. Никаких компромиссов! Она не успокоится, пока Иллидан не будет мертв или, скованный, не вернется в свою тюрьму. Майев помнит свой долг и свои клятвы, и ей все равно, что на ее счет думают другие. Ее не удастся отвлечь от поисков.

– Страж Песнь Теней! – ворвался в ее размышления голос Аниндры.

– В чем дело? – спросила Майев, и заместительница вздрогнула от холодности ее тона.

– Вон там!

Палец Аниндры указал направление. Последив за ним взглядом, Майев увидела скопление опустошителей на склонах холмов. Когда же Стражи преодолели подъем, то увидели внизу, в долине под ними, еще больше четвероногих монстров, преграждавших им путь. Погруженная в мысли об Иллидане, Майев не сумела вовремя заметить ловушку. В очередной раз послав проклятие Предателю, она покричала: