Или я сейчас умру от счастья - [56]
– Конечно. Больше всех на свете! Ты стал красивым мужчиной. За тебя любая девушка пойдет! – хохотала Кети. – Зачем тебе седая бабушка?
– Ну мне нравятся женщины постарше. Что в этом такого? – отвечал Роберт с серьезным видом. – Ты даже не усатая, а некоторым мужчинам нравятся усатые!
– Роберт, перестань меня смешить! Я говорю серьезно – тебе нужна жена. Семья, дети! Разве мужчина должен быть один?
– Я не один. У меня есть ты и Георгий. Но я тебе обещаю, если найдется женщина, которая примет не только меня, но и тебя с Георгием, я женюсь на ней хоть завтра. Хотя вряд ли такая найдется. Ты не можешь запретить мне вас любить как родных. И не можешь запретить Георгию находиться в моем доме столько, сколько он захочет. Пусть он будет счастлив. Разве не за этим ты вернулась?
Кети кивнула. Но все же пыталась устроить личную жизнь Роберта. Пусть не своими руками, но через соседок, знакомых и прочих свах, у которых имелись девушки на выданье. Когда она объявляла Роберту, что его ждет встреча с совершенно удивительной девушкой, такой красоты, что даже Кети ослепла, когда ее увидела, Роберт хмурился:
– Опять ты меня хочешь женить? Слушай, где ты их берешь? Местные уже все закончились!
– Сходи и посмотри на нее! Ради меня. Обещаю, в последний раз. Да, она из другого города, но здесь у нее родственники.
– Бедный Георгий. Если ты так же будешь искать невесту для своего сына, то я ему уже не завидую!
– При чем здесь Георгий? Он совсем другое дело! – возмущалась Кети.
– Зачем я тебе так надоел, что ты хочешь, чтобы я надоел бедной девушке? – пытался шутить Роберт. – Разве родственники ей не сказали, что я не самый завидный жених?
– Ой, родственники так хотят ее замуж выдать, что будут молчать! И ты очень даже завидный!
Все потенциальные невесты, с которыми Роберту устраивали свидания, естественно, спрашивали про Кети и Георгия. Роберт честно отвечал: Георгий – сын соседки, которая его воспитывала в детстве как старшая сестра. Девушку бросил его старший брат, хотя дал клятву жениться. Мальчик приходится внуком женщины, которая во многом заменила ему мать. Кандидатки на руку и сердце Георгия таяли от такого проявления нежности, заботы и верности. Или делали вид, что таяли. И просили познакомить их с Кети и Георгием. Некоторые, впрочем, не просили, что Роберт ценил. И понимал, почему девушка вдруг уезжала и не ждала второго свидания.
Особо чувствительным особам Роберт в знакомстве с женщиной и мальчиком, которых считал своей семьей, отказывал. Сам не мог объяснить почему. Хотя, конечно, мог. Он не забыл, как любил Кети, как поклялся однажды на ней жениться и заботиться всю жизнь. Как иногда думал, что Георгий мог бы быть сыном Серго или даже его сыном. Роберт не хотел, чтобы Кети было больно от того, что он приведет в ее дом молодую женщину. Он переживал, что Георгий не поймет и будет страдать от того, что Роберт нашел, кого любить и о ком заботиться. А значит, больше не любит его, Георгия. Так когда-то случилось с самим Робертом – в тот день, когда Кети согласилась стать женой другого мужчины. Он не хотел, чтобы маленький Георгий пережил ту боль, которая чуть не убила его.
Невесты исчезали. Кто-то обижался, считая, что Роберт их стесняется и считает недостойными знакомства с пусть и не совсем родственниками, но все же. Одна девушка хмыкнула – мол, понятно, чей Георгий сын. Стал бы мужчина с чужим ребенком возиться как с родным. Роберт не пытался никого переубедить. Еще одна девушка, которая задержалась дольше остальных, все же обиделась, когда Роберт с очередного свидания сбежал домой, чтобы покормить Георгия ужином. Потом простила, но предложила Роберту сделать выбор. Или она, их счастливое будущее, семья. Или ребенок, который ему даже не родной племянник.
Роберт поставил жирный крест на личной жизни. Ему оказалось достаточно того, что он имел – Кети и Георгия. И он был счастлив, принося с рынка продукты, помогая Кети делать ремонт, рисуя с Георгием и собирая конструктор. Роберту нравилось, когда они ужинали втроем. А потом он, уложив Георгия спать, возвращался к себе. Иногда садился на террасе, столь любимой его отцом, и смотрел, как Кети в доме напротив убирает со стола, моет посуду. Иногда она, управившись с хозяйством, подходила к задней калитке и смотрела на него. Роберт видел, что она там стоит. Она знала, что он ее видит. Но он не приглашал ее к себе, а она не решалась сделать первый шаг. Они оба неловким жестом или намеком боялись сломать пусть зыбкое, странное, но счастье жить именно так. Георгий привык жить на два дома, но все чаще оставался у дяди Роберта.
Кети заходила к Роберту, когда его не было дома. Но дальше террасы никогда не смела пройти. Она оставляла на столе гранаты, орехи, халву или пироги. На выходные на столе всегда появлялась кастрюля с супом или мясо. Но Роберт брал еду и шел обедать или ужинать в дом Кети. Ей нравилось о нем заботиться, а ему – о ней, точнее, о них.
Роберт прекрасно помнил тот день. Георгий должен был пойти в первый класс. Он волновался и никак не мог сосредоточиться, не мог собрать портфель: то хотел доклеить самолет, то брался за книгу, то точил карандаши.
С момента выхода «Дневника мамы первоклассника» прошло девять лет. И я снова пошла в школу – теперь с дочкой-первоклассницей. Что изменилось? Все и ничего. «Ча-ща», по счастью, по-прежнему пишется с буквой «а», а «чу-щу» – через «у». Но появились родительские «Вотсапы», новые праздники, новые учебники. Да, забыла сказать самое главное – моя дочь пошла в школу не 1 сентября, а 11 января, потому что я ошиблась дверью. Мне кажется, это уже смешно.Маша Трауб.
Так бывает – тебе кажется, что жизнь вполне наладилась и даже удалась. Ты – счастливчик, все у тебя ровно и гладко. И вдруг – удар. Ты словно спотыкаешься на ровной дороге и понимаешь, что то, что было раньше, – не жизнь, не настоящая жизнь.Появляется человек, без которого ты задыхаешься, физически не можешь дышать.Будь тебе девятнадцать, у тебя не было бы сомнений в том, что счастье продлится вечно. Но тебе почти сорок, и ты больше не веришь в сказки…
Каждый рассказ, вошедший в этот сборник, — остановившееся мгновение, история, которая произойдет на ваших глазах. Перелистывая страницу за страни-цей чужую жизнь, вы будете смеяться, переживать за героев, сомневаться в правдивости историй или, наоборот, вспоминать, что точно такой же случай приключился с вами или вашими близкими. Но главное — эти истории не оставят вас равнодушными. Это мы вам обещаем!
В этой книге я собрала истории – смешные и грустные, счастливые и трагические, – которые объединяет одно – еда.
В центре романа «Нам выходить на следующей» – история трех женщин: бабушки, матери и внучки, каждая из которых уверена, что найдет свою любовь и будет счастлива.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Творится мир, что-то двигается. «Тельце» – это мистический бытовой гиперреализм, возможность взглянуть на свою жизнь через извращенный болью и любопытством взгляд. Но разве не прекрасно было бы иногда увидеть молодых, сильных, да пусть даже и больных людей, которые сами берут судьбу в свои руки – и пусть дальше выйдет так, как они сделают. Содержит нецензурную брань.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
Книга – крик. Книга – пощёчина. Книга – камень, разбивающий розовые очки, ударяющий по больному месту: «Открой глаза и признай себя маленькой деталью механического города. Взгляни на тех, кто проживает во дне офисного сурка. Прочувствуй страх и сомнения, сковывающие крепкими цепями. Попробуй дать честный ответ самому себе: какую роль ты играешь в этом непробиваемом мире?» Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).