Или я сейчас умру от счастья - [31]

Сергей улетал завтра. Он тщательно планировал это утро. В красках и с наслаждением представлял себе, как выйдет из номера в шесть утра и громко хлопнет дверью. Потом сделает вид, будто что-то забыл в номере, вернется и хлопнет еще раз – от всей души. Со всего маха. Эти мысли поднимали настроение, и он даже написал вполне благожелательный отзыв о работе филиала – мол, конструктивную критику принимают, ошибки исправляют. Руководство филиала, закупившее веревки и мыло, чтобы повеситься, не могло поверить своему счастью. Устроили на радостях прощальный ужин, на котором Сергей с удовольствием выпивал, закусывал, шутил и танцевал с дамами. После чего руководство пустило сплетню по соседним филиалам, что Сергей Николаевич строг, но справедлив и вообще – нормальный мужик оказался. И пьет, как мужик, и с дамами тоже как мужик. И анекдоты может и вообще.

Весь вечер Сергей действительно был в ударе. Он думал об утре. Предвкушал месть. Прокручивал в голове каждый свой шаг, каждое движение. Как он открывает дверь, как дергает за ручку. В какой-то момент придумал, что вернется за забытым зонтом. Потом вдруг его осенило – лучше специально забыть в номере электронную карточку и сообщить на ресепшен, что оставил в сейфе паспорт. И получить законное основание хлопать дверью сколько угодно.

Ночью перед вылетом Сергей спал как младенец, глубоко и спокойно, безо всяких берушей, подушек и таблеток. Будильник он давно ставил скорее по привычке, чем по необходимости. Но в то знаменательное утро проснулся лишь благодаря телефонной мелодии. Не сразу понял, откуда доносится звук. Быстро принял душ, проверил, что паспорт лежит в сейфе. Выставил собранный с вечера чемодан в коридор.

На завтраке будто для него оказался свободен столик с видом на парк. Омлет в то утро показался Сергею особенно воздушным. Не говоря уже о том, что на подносе лежали булочки с корицей, ради которых он останавливался именно в этой гостинице и спрашивал о них все дни своего пребывания, но официантки лишь пожимали плечами. И вдруг в день его отъезда булочки появились, еще теплые и пахнущие так, что забивали запах псевдокофе из автомата.

Позвонила Света и сообщила, что ей удалось забронировать место с краю, у прохода и, кажется, весь ряд окажется пустым. Все, как он любит.

– Как вы себя чувствуете? – обеспокоенно спросила секретарша.

– Светочка, дорогая, просто прекрасно, – ответил он.

Света сначала онемела от «Светочки» и «дорогой», но потом сказала, что рада это слышать.

Сергей съел аж три булочки, сходил за дополнительной порцией омлета и в прекрасном настроении вернулся в номер. Вынул паспорт из сейфа, проверил все тумбочки на предмет забытых вещей, хотя никогда не пользовался шкафчиками в гостиничных номерах. И, выходя, аккуратно прикрыл за собой дверь. Беззвучно. Уже на ресепшен вспомнил про свой план мести и про то, что так и не хлопнул дверью. Но запал вдруг прошел, возвращаться и исполнить задуманное не хотелось.

– Мы надеемся, что небольшие неполадки не доставили вам беспокойства, и ждем вас снова в нашем отеле, – сказала девушка на ресепшене.

– Неполадки? – спросил Сергей.

– В соседнем номере был сломан замок. Дверь хлопала. Ваш сосед очень переживал, что не может тихо закрыть дверь. Каждый день приходил и спрашивал, когда придет слесарь. Даже сам принимал работу – хотел убедиться, что дверь закрывается бесшумно. Еще раз благодарю за понимание.

Сумма слагаемых

Юлия Викторовна, ожидая внучку после уроков, с удивлением смотрела на поколение детей и современных молодых родителей. Все мамы в чем-то были похожи на ее дочь Катю – или с тоской в глазах, или в поиске приключений на задницу, как про себя называла этот взгляд Юлия Викторовна. Папаши казались детьми, инфантильными, беспомощными, запущенными и запуганными. Одна мама – с явными признаками идиотизма. Но нет, оказалось, у нее роман. Юлия Викторовна заметила ее за школой, та прыгнула в машину, за рулем которой сидел явно не муж.

Юлия Викторовна вспомнила, что и у нее когда-то был такой взгляд и все признаки слабоумия. И она точно так же прыгала в машину, забыв о приличиях, обо всем на свете. Сто лет назад. И с тех пор ни разу. Она бережно хранила в памяти эти воспоминания. Не как о сумасшедшей любви, страсти, а как о самом опасном периоде в своей жизни. Тогда она собиралась бросить мужа, продать материнскую квартиру, квартиру любовника, купить новую и жить долго и счастливо. Она верила в то, что все получится. Почему не решилась? Юлия Викторовна точно не помнила. Вроде бы мама заболела, дочь любовника не поступила в институт, и возникли какие-то новые проблемы. Как-то все рухнуло в один момент. Будто провидение ее отвело от этого шага.

Мама поправилась, слава богу. Дочь любовника умудрилась вылететь даже после того, как о поступлении договорились с деканом. Но адюльтер жаждал финала. И все вдруг стало не складываться. Она приехала, он опоздал, она не стала ждать. Она что-то сказала, он обиделся и пропал на несколько дней. Вдруг появились срочные дела, командировки и прочие непредвиденные обстоятельства.

Про обстоятельства и провидение часто вспоминала в то время мама Юлии Викторовны. Если дочь застревала в пробке или вдруг спускало шину, мать говорила, что все правильно – значит, она должна была опоздать, не оказаться в определенном месте. Ангел-хранитель защищает. Если Юля теряла дорогущие перчатки или только что купленный зонтик, мама твердила: «Значит, откупилась. Не жалей».