Иконы - [78]

Фортис не сводит взгляда с береговой линии, одной рукой управляясь с мотором, пока говорит:

– Я это проделал, правда давно. Чертовски трудно, с учетом того, как много у Посольства способов выследить кого-либо. Твои цифровые характеристики, они же везде! Но Хакс может это сделать. Он уже справлялся с такой задачей.

– Один раз? – спрашиваю я, глядя на Фортиса.

Тот кивает:

– Я уже говорил, ты не сможешь быть свободной. Нет, пока не умрешь.

– Ты так легко говоришь.

Фортис поднимает руку, показывает мне запястье. На нем я вижу кожаный браслет, точно такой же, какой носит Лукас.

– Так ты… – Я показываю на кожаную полоску.

Фортис снова кивает:

– Это одно из моих первых изобретений. – Он чуть повышает голос, обращаясь к запястью: – Что скажешь, Хакс? Можешь подогнать все детали?

– Да, Фортис.

Глядя за борт лодки, на темные воды, я думаю о том, как много раз была близка к тому, чтобы цифровые сведения о моей смерти стали настоящими. Та сбившаяся с пути пуля могла настигнуть меня вместо старика-предсказателя. Икона могла убить меня вместо парнишки у изгороди. Я вполне могла бы даже утонуть вот в этих темных водах, погружаясь все глубже и глубже, пока меня не поглотили бы холод и тишина.

Мне повезло, что я умру не по-настоящему. Кто знает, что ждет меня впереди?

Я отгоняю эти мысли и возвращаюсь к реальности. Я так держусь за скамью, что у меня побелели костяшки пальцев.

– Сколько времени это займет, Хакс? – Вид у Фортиса мрачный.

– Долория умрет через четыре минуты. Это отразится в данных.

В борт лодки ударяет волна, и я еще крепче вцепляюсь в скамью.

– Отлично…

– Кстати, в качестве покойной, каким бы ты предпочла видеть сообщение о твоей смерти? Как некую героическую историю? Или пусть это будет смерть в сражении? Чтобы тебе досталась вечная слава воина, как в Древней Греции?

Я секунду-другую размышляю:

– Нет, что-нибудь попроще.

Простая смерть простой девчонки из поселения грассов.

– Возможность выбора велика, – учтиво сообщает Хакс. – Казнь на электрическом стуле. Отсечение головы. Утопление, что, я уверен, выглядит наиболее подходящим.

Я рассматриваю все варианты по очереди, и меня захлестывает волна чувств. Я не отвечаю.

– Я включу в цифровой отчет запись о твоей нагрудной сумке. Мы найдем ее на месте происшествия. Говоря цифровым языком.

Я не знаю, что сказать.

– Пожалуй, спасибо.

– Хорошо. Я понимаю. Это сарказм. Рассуждения о прекращении человеческой жизни считаются неприятными для людей.

– Именно так. – Я поворачиваюсь к Фортису. – Вот еще что. Почему именно я? Почему ты сказал, что я значу больше, чем остальные?

– Ты еще не сообразила? – (Я качаю головой.) – Просто подожди. Ты поймешь, Долория Мария де ла Круз. – Он усмехается, но его глаза серьезны. – Есть нечто такое, что ты несешь в себе. Наиважнейшее. То, что, как я надеюсь, спасет всех нас.

В моем сознании снова вспыхивает образ старого предсказателя и то, что он говорил о некоей девушке. О той, которая только и имеет значение, но это не я. Я выбрасываю ее из головы, потому что в этой лодке, в этом заливе нет места для чего-либо другого.

– И именно поэтому я должна умереть?

Фортис ничего не поясняет, просто продолжает:

– Они тоже это знают… или узнают вскоре. А когда узнают, то не остановятся, пока не найдут тебя. Поверь мне, малышка Грасси.

Доверься мне, Дол.

Я знаю, что Фортис что-то говорит, но в моей голове звучит голос Лукаса.

– Долория, – окликает меня Док.

– Да?

– Я оцифровал и систематизировал содержимое твоей нагрудной сумки, согласно данным на твою последнюю ночь в Посольстве. Все будет занесено в справочную систему Посольства.

– Хорошо, – говорю я.

– И, Долория…

– Да?

– Мне будет жаль прерывать твою жизнь.

Я улыбаюсь и смотрю на Фортиса, который кажется мне все больше и больше похожим на человеческого двойника Дока. Или, может быть, на его брата.

– Я знаю, Док. Мне тоже жаль.

Я понимаю, как все это горестно, пусть даже моя смерть будет простой формальностью.

Возможно, Фортис прав. Возможно, во мне действительно что-то есть, что-то такое, что заслуживает внимания.

Я надеюсь, что это так.

– Я проверяю все свои программы, чтобы найти подходящие слова, достойные этого события.

– Вряд ли в классике найдется нечто применимое к нашей ситуации, Док.

– Как насчет «прощай»?

Я качаю головой:

– Не люблю это слово. Иногда мне кажется, это вообще единственное слово, которое я знаю.

Мои глаза наполняются слезами. «Наверное, это от ветра, – думаю я. – Я бы ни за что не заплакала на собственных похоронах». И в то же время я ощущаю новую связь со своими родителями и с миллионами тех людей, которые умерли после пришествия Лордов. Я думаю о бессмысленности их смертей.

Я обещаю себе, что моя смерть будет иметь значение.

– Никаких прощаний, Док. – Я откашливаюсь, но мой голос все равно звучит хрипло.

– В таком случае как насчет «привет»?

Я беру кожаный браслет, который Фортис давно уже держит в руке, и подношу к своему уху. И просто киваю.

– Salve, Долория Мария де ла Круз. Мы скоро увидимся снова.

– Salve, Док.

– Дело сделано. Твои файлы устранены и заменены. И насколько теперь известно миру, Долория Мария де ла Круз скончалась сегодня ночью. В этом обвинят бунтовщиков.