Икона, или Острова смерти - [20]

— Гиацинт — моя гордость, — прочувствованно сказал Брайан.

«Название цветка, — подумал я, — удивительно подходит парню в качестве имени». Брайан заметил мой взгляд и ласково подмигнул. Может быть, ему показалось, что я заинтересовался.

— Идемте, я хочу вам кое-что показать.

Я последовал за ними на другую сторону галереи — туда, где стояло целое собрание мраморных скульптур и находились верстаки, заваленные стамесками, молотками и прочими инструментами ваятеля. Я слегка задержался, чтобы рассмотреть скульптуры в перспективе, а потом обошел кругом, в восхищении изучая коллекцию.

Издалека можно было подумать, что это оригиналы; и даже при изучении скульптур с близкого расстояния только глаз профессионала смог бы определить, что перед ним великолепно выполненные копии.

Передо мной была отличная копия знаменитой бычьей головы из малого Кносского дворца на Крите, во всех ее деталях, начиная с позолоченных рогов и заканчивая глазами из горного хрусталя. Я узнал коленопреклоненную Афродиту из Родосского музея и готов был поклясться, что она выполнена из аутентичного алебастра. Здесь было много статуй, но мое внимание привлек точный дубликат бюста Александра Македонского — копия работы прославленного Лизиппа. Крошки мрамора у основания указывали на то, что труд еще не окончен.

— Что вы думаете? — сияя, поинтересовался Брайан.

— Великолепно, — произнес я. — Ваша работа?

— Вы шутите?! — Брайан удивился. — Не моя, а этого молодого человека.

Он крепко обвил рукой тонкую талию юноши, и в его глазах зажегся похотливый блеск. Он походил на развратного отца.

— Гиацинт — гений. — Брайан улыбнулся.

— Я потрясен. — Я не сводил глаз с изображения молодого царя Македонии. До меня дошло, что я вижу определенное сходство с Эриком — высокомерный рот, львиные завитки волос на мощном, широком лбу. Я снова взглянул на Гиацинта. Он застенчиво улыбался, как маленькая девочка, испекшая свой первый пирог. — Это лицо напоминает мне Эрика, — сказал я.

Брайан взглянул на свою «гордость».

— Он гений, вы согласны? В нем воплотился прославленный Лизипп. Вскоре мы отправим его учиться литью. Правда, Гиацинт, милый?

Густая тень темных ресниц скромно заслонила блестящие карие глаза. Неужели я и вправду разглядел слой туши на веках? И по-моему, его губы были неестественно алыми. У меня сохранилось смутное воспоминание о древнем мифе: Гиацинт, любимец Аполлона. Прекрасный юноша, случайно погибший во время игры в кольца. Или его убили из ревности?

Как будто читая мои мысли, Брайан принял актерскую позу и процитировал низким, звучным голосом, держа руку на плече юноши:

Прекрасное пленяет навсегда.

К нему не остываешь. Никогда

Не впасть ему в ничтожество. Все снова

Нас будет влечь к испытанному крову

С готовым ложем и здоровым сном…[8]

— Китс, — машинально сказал я.

— Отлично, мистер Хенсон. Я вижу, вы весьма начитанны.

Фредерикс вернулся в сопровождении Эрика, который нес кувшин с апельсиновым соком и чашу с фруктами. Он поставил свою ношу на стол и не торопился уходить. Я заметил, как изменилось выражение лица Гиацинта. Он не отводил взгляда от Эрика, и его глаза горели дерзким огнем. Юноши обменялись мрачными взглядами, и Эрик удалился. Фредерикс захлопотал над подносом, как исполнительный лакей, наливая каждому стакан сока.

Я вежливо отказался.

— Мне и в самом деле пора. Но я хочу поблагодарить вас за все. Carpe diem,[9] как говорится.

— Вы должны посетить одну из наших вечеринок. Буду рад вас представить, — ласково сказал Брайан, дотрагиваясь до моего бедра.

— Благодарю за приглашение. — Я осторожно отодвинулся.

Гиацинт пожал мне руку. У него были длинные тонкие пальцы, слегка огрубевшие от работы с инструментами. За время нашей встречи он не произнес ни слова, но, когда я шел следом за Фредериксом по ступенькам, то услышал его нежный женственный голос: «Он та-а-акой милый… Ты ведь пригласишь его снова, правда, Ричард? Ну пожалуйста…» Потом он заговорил по-гречески, и я перестал его слышать. С моря подул легкий бриз.

Фредерикс стоял в дверях и наблюдал, как я иду по аллее, направляясь к воротам. Доберманы заворчали, увидев меня, я почувствовал легкое облегчение, открыв ворота и ступив на дорогу.

Юджин сидел в джипе без рубашки и вытирал пот со лба.

— Наконец-то! Я не сомневаюсь, что ты отлично провел время, пока я тут жарился, как свиная отбивная!

— Успокойся, Юджин. Миссия выполнена. Я кое-что узнал.

— Что, например?

— Что они пьют отличное шампанское. Что в доме служит сексапильный молоденький немец с черным поясом по карате. Он отлично делает массаж, если хочешь знать.

— Ха-ха, как смешно, — буркнул Юджин. — Ну же, рассказывай.

— Ладно, остынь. Жуткое зрелище.

— Господи, это я знаю!.. Как насчет Ролстона?

— У Джона была какая-то сделка с немцем, коллекционером по фамилии Майснер. Они не знают, какое именно поручение дали Джону, но если мы найдем Майснера, то, наверное, все выясним.

— О Боже, — простонал Юджин, — и больше ничего? Линда решит, что эта информация не стоит пятисот евро.

Он включил мотор и вывел джип с пыльного проселка на дорогу.

— Она может согласиться или отказаться, старина, но на сегодня это все, что у нас есть. Ты слишком много беспокоишься.