Икона для Бешеного - [65]

— Акцент не странный. Польский это акцент. Учитывая то, что Польша — страна католическая, не удивительно, что в Ватикане есть ее представители, начиная с самого Папы Римского. Что уж говорить об иезуитах. Впрочем, иезуиты — это очень закрытая организация, тайная, со своим жестким кодексом. Если понадобится, иезуиты не остановятся ни перед чем, чтобы добиться своего.

Константин согласно кивнул. Перед его глазами промелькнули страшные подробности событий, произошедших за последнее время. Только иезуитов здесь не хватало для полного счастья! Рокотов был плохо знаком с нравами этой католической конторы и понятия не имел, что делать дальше.

Пожалуй, Людмила, — осторожно начал он, — мне придется поведать вам некоторые подробности моего расследования. Но прошу вас, будьте готовы услышать не очень приятные детали.

Людмила присела на стул с высокой резной спинкой и закурила «житан», всем своим решительным видом демонстрируя готовность выслушать все что угодно.

Несколько часов назад я получил информацию, что ваши драгоценности находятся в доме одного московского скупщика краденого. Его адрес я получил от… Впрочем, это уже не важно, от кого. Короче, когда скупщик вернул мне ваши камешки…

Так вот просто взял — и вернул? — изумленно спросила Людмила.

Константин вновь замялся.

Я бы не сказал, что он сразу проявил добрую волю. — Рокотов осторожно подбирал слова. — Но у нас завязалась беседа, в ходе которой он проникся ко мне дружескими чувствами и вернул драгоценности.

Людмила с недоверием посмотрела на сыщика, который старательно отводил глаза — так ему было противно врать этой красивой женщине.

Она подумала и рассудительно заметила:

— Вам, Константин, надо было не по детективной части работать, а продвигаться по линии дипломатии. Вы — прирожденный дипломат. Продолжайте.

Ободренный, Константин заторопился:

— Этот субъект поведал мне о странной особе, которая принесла ему краденое. Можно предположить, что именно она побывала в доме вашего мужа…

…и убила Грегора? — задумчиво произнесла Людмила. — Так вот почему подумали на меня! Меня просто спутали с ней! Соседи были правы, когда говорили милиции, что видели женщину, входившую в дом. Только это была не я, а она!

Вероятно, но это еще не факт, — заметил Рокотов. — Главное: она принесла скупщику драгоценности. И она же, как мне кажется, попыталась представить дело так, будто убийство произошло в результате ограбления. Получается двойной удар: если не сработает версия с убийством из‑за ревности, милиция уцепится за версию об убийстве с целью ограбления. Да, чисто иезуитский трюк.

К чему такие сложности? — удивилась Людмила.

А к тому, что какие‑то люди, нам пока неизвестные, пытаются направить следствие по ложному пути, скрывая истинную суть.

А истинная суть, наверное, кроется в этой папке. — Людмила положила руку на черную папку с серебряным крестом, лежавшую на столе.

Мне непонятно: причем здесь Ватикан? — Рокотов размышлял вслух. — У нашей таинственной незнакомки был вот этот крест, — сыщик достал крест и бросил на стол. — А также у нее был обратный билет до Рима из Домодедова.

И тут он вспомнил о записной книжке барыги, который умер, проткнутый бронзовым рогом статуи мифического животного. Достав книжечку из кармана, детектив положил ее на стол и принялся перелистывать захватанные пальцами листочки. Вдова тем временем взяла в руки крестик и внимательно его рассматривала. Затем улыбнулась.

Точно. Я права. Именно такой и был на монашке, подосланной к мужу иезуитами. Жаль, я не знаю, о чем шел разговор у них с Грегором. Он выставил меня за дверь, сказав, что это дело — не для моих ушей. Знаю только, что монашка ушла от него злая, как мегера: лицо красное, в глазах молнии сверкают, руки трясутся. Видимо, Грегор отказал иезуитам в чем‑то очень важном.

Детектив слушал вдову вполуха. Пролистав записную книжку, он обнаружил регистрационный номер автомобиля, записанный наспех, карандашом. А что, если это и был номер машины, на которой разъезжала смертоносная католичка?

Мысль только родилась в его голове, а рука Константина уже нащупывала в кармане трубку мобильного.

Федот?

Федот — да именно тот! — радостно ответил Рокотову сочный мужской голос. — Ты где это, стервец, пропадаешь? Совсем забыл меня! И звонишь, наверное, опять по делу?

Майор Лазарь Федотов трудился в одном из управлений МВД, звезд с неба не хватал, но слыл примерным мужем и отцом семерых детей. Целью своей жизни он поставил не карьеру, а воспитание своего многочисленного потомства и оказание помощи друзьям, которых у него было хоть пруд пруди. Но Константин относился к совершенно особой категорий друзей. Он был самым близким.

Несколько лет назад Рокотов нашел грудничка, которого жена Лазаря только что принесла из роддома. Жили они тогда на даче. Стоило ей отвлечься — и его похитили прямо из коляски.

Лазарь чуть с ума не сошел, обыскивая окрестности, — все напрасно. Кто‑то из коллег посоветовал ему обратиться к Рокотову. Тот потратил два дня и нашел‑таки ребенка в соседнем поселке, в одном из огромных цыганских домов. Чтобы не брать штурмом дом, похожий на крепость, Константин остановил в лесу джип цыганского барона, вытащил из нее коротенького толстого мужичка, увешанного золотыми цепями. Тут же в лесу он поставил цыганского барона под дубом, перебросив через толстую ветку буксировочный трос. Один конец привязал к джипу, а другой набросил на шею барону. После этого предложил немедленно позвонить «чавэлам» и приказать вернуть ребенка, а не то барон быстренько поднимется на метр над землей и станет частью окружающего пейзажа.