Икеа - [7]

- Это ложь, - твёрдо сказал я. - Отбракованные - это те, кто стал рабами.

“Не бойся, ничего страшного, - написала она и улыбнулась. - Я давно привыкла. Тем более - сейчас такие средства связи, я не ощущаю себя ущербной”.

Потом дописала:

“Тем более - вы такие классные. Люблю вас.”

* * *

Кризис набирал обороты. На работе меня перевели на половину ставки, фотостудия супруги не приносила ни единой копейки, а до выплаты кредита, как назло, оставалось всего пара месяцев.

Время щедрот прекратилось. Никаких походов в рестораны. Беременная нашими детьми слайвнесса уже неделю как питалась самым дешёвым сухим кормом. За две недели до родов Эльвиры Жанна позвала меня на кухню и предложила:

- Слушай… я подумала. Может, отдадим всех троих? Как раз закроем кредит, да и пожить останется на что. А потом, через четыре месяца - ещё повторим?

Кровь ударила в виски.

- Ты же… ты же хотела ребёнка?

- Но ты не хотел. Прости, Я знала, что поступаю глупо, но сейчас, действительно, не лучшее время.

- Не лучшее? А когда, блин, будет лучшее? Через полгода? Через десять лет? Может, послезавтра?

- Не кипятись. А ещё я узнала, кто её родители. Тут Лейла подсказала программку, генетические тесты прогоняет через нейросети. Отец - Вадим Алфёров, ты прикинь, тот самый президент Булгарской Нефтегазовой. Совпадение - девяносто и семь! Но мать - слайв-куртизанка во втором поколении. С одной стороны, нас надули, она не чистое первое поколение, с другой - такой отец! В крайнем случае, мы можем или рассказать об этом в паблике, либо выгодно продать её…

Я развернулся, надел тапочки, накинул куртку и вышел из квартиры. Приказал Эльвире одеться, взял ближайший каршеринг и поехал по южному шоссе.

Сначала я сам не был уверен, куда именно я её везу. Я уже чувствовал, к чему всё ведёт, я подготавливал такой вариант, наводил справки и мосты. Мы ехали молча, и видя волнение девушки, я сам начал разговор.

- Ты знаешь, говорят, далеко на юге, в горных аулах слайверинг под запретом. Особенно сейчас, после Перестройки и распада Великой Речи, но и до неё. Религия не позволяет. Там вынашивают всех трёх, а иногда и четырёх. И в "Икеях" там только шкафы и светильники. Ты любишь горы, Эльвира?

“Я видела только не высокие”.

- “Невысокие” пишется слитно. Вот и я - только невысокие. А в высоких горах - всё по-другому, там громко. Можно петь так, что песня долетит до соседней горы и отразится, представляешь?

“Ты уедешь со мной?”

- Я не могу, Эльвира, прости. Я… я люблю тебя, но не могу. Жанну я тоже люблю. И родителей. И работу свою.

“И что теперь?”

- Есть таможенник, который проведёт тебя через границу. Я нашёл тебе семью, пожилых одиноких людей, есть специальный сайт. Тебя возьмут как приёмную дочь.

Я врал ей. Эта семейная пара была покупателями, а рабство вовсе не запрещалось, хоть и приобретало более мягкие формы. Продажа позволит закрыть кредит, закроет все спорные вопросы с женой.

Но главное - она спасёт Эльвиру от судьбы "донора рабов".

“А как же клавишные с Алика? Мы так и не записали альбом. Жаль.”

От этих слов словно комок застрял в горле. Я выдавил:

- Накопишь, купишь. Сама запишешь, я тебе разрешаю. Синтезируй речь - я видел, так делают. Сочини что-нибудь про кота и котят. Я хочу, чтобы дети, которых ты родишь, громко пели эти песни в горах. Ты станешь им хорошей матерью.