Икбал Фарук и сокровища короны - [12]

— А Икбал, ничего такого. Я читаю книгу о различных формах снега, найденных в Гренландии.

— Тарик, кстати, ты никогда не читаешь что-то путнее? Например, ты же так и не прочитал книгу про футбольный клуб Копенгагена, которую я тебе дал?

— Да ладно, Икбал, я уже знаю о них, и поэтому я не хочу читать такую детскую книгу.

— О, я не думал, что для тебя это легкое чтиво.

Тарик посмотрел на меня многозначительно и продолжил читать.

— Можешь не читать больше о снеге, Тарик. У меня есть несколько книг, на которые тебе стоит взглянуть.

Я рассказал ему о поездке в замок Русенборг, о Бёрге и о драгоценностях короны, золотых рогах и охотничьем братстве Хуберт. Я также рассказал ему об обезьяне и книжном магазине на площади и обо всех книгах, которые теперь у меня были. Я знал, что Тарик не устоит после такого.

— Да ладно, это же дичь, чувак! Дай мне эту книгу про охотничье братство Хуберт.

И он углубился в чтение. Через некоторое время он поднял глаза, снял очки и стал их полировать. Я с нетерпением ждал, сможет ли он найти какую-либо связь между тем, что ему рассказали в замке Русенборг и охотничьим братством Хуберт, в этой книге.

— Давай, Тарик, теперь просто так не поумничаешь, да? Ты самый умный в семье и все такое, итак, ищи!

— Спасибо, Икбал, тебе не нужно было напоминать мне, но спасибо. Да, об охотничьем братстве Хуберт не так много, кроме того, что они действительно были в Норребро на протяжении многих лет. Еще сказано, что многие из них были людьми царской семьи, но не пишут, что это значит.

— Что-нибудь о драгоценностях короны или золотых рогах?

— Ничего, но я и не ожидал, потому что Бёрге сказал, что это секрет.

Тарик также сказал, что охотничье братство Хуберт в последний раз перед исчезновением шли по пути охотника в Норребро. Это было связано, среди прочего, с их любовью к этой дороге. Первоначально это был путь, по которому сотни лет назад, первые члены братства ездили на охоту с королем. Дорога позже стала называться путь охотника.

— А теперь самая дичь. У охотничьего братства Хуберт был собственный дом на пути охотника, который позже был снесен. Тогда был построен новый дом в 1897 году на том же месте, где стоял старый дом. Новый дом назывался Народный дом. Разве это не супердичь?

— О, что случилось с Тариком?

— Ладно тебе, Икбал, ты соображаешь, как турецкий козел! Народный дом — это дом, который теперь называется Молодежным домом.

— Ого, вот это дичь! Черт возьми, да? Безумие? Я не понимаю.

— Я тоже, но в книге написано, что охотничье братство Хуберт собиралось в Народном доме во время Второй мировой войны, поэтому должна быть связь, разве ты не понимаешь?

— Пожалуй, понимаю, потому что во время Второй мировой войны сокровища короны и подделали!

— Именно, Икбал, в точку!

— Надо же, сегодня мы встретили этого нашего Супер-Бёрге, и вот теперь узнаем такое.

— Да, вот это нам и нужно проверить самим, Икбал.

— Да, мы пойдем в Народный дом, проверим там все и найдем, если там что-то спрятано.

— Очнись, Икбал, во-первых, сейчас это называется Молодежный дом. Во-вторых, там полно людей, которые намного старше нас, и они ведут войну со всеми в Копенгагене. Поэтому я не думаю, что нам удастся просто прийти, постучать и сказать, что нам нужно проверить это место. Нам пришлось прервать свой разговор, потому что в дверь сильно постучали. Так стучал только дядя Рафик, так что, когда Тарик выбежал, чтобы открыть, мы не удивились, увидев, как дядя вломился в гостиную. Он нервничал.

— Назим дома, Икбал?

— Нет, отца нет дома, расслабься, как полиция?

— Что случилось, дядя, ты снова был в полиции?

— Да, да, Тарик, но это была не моя вина. Вот спроси Икбала. Я просто стоял, барабанил, а Иоахим танцевал, так хорошо танцевал, а полицейские пришли и все испортили.

— Кто такой Иоахим? — прошептал Тарик.

— Это сумасшедшая обезьяна, которую он тиснул в Сафари-парке, — ответил я. — Это правда, дядя, это была не твоя вина, но ты не должен был давать офицерам деньги, особенно когда тридцать четыре человека с нетерпением ждут этого, верно?

— Икбал, это работает во всех других странах, но не здесь, в Дании.

— Дядя, это называется коррупцией, — сказал Тарик.

— Да, да, но я вырвался из их когтей, и теперь мы с Иоахимом должны снова работать. Нужно делать то, что позволяет заработать много денег. Икбал, где мой маленький Иоахим-принц?

— Я продал его, как мы договорились.

— Что? Ты продал моего маленького Иоахима? Как ты мог? Он был моим единственным, моей усладой для глаз, и ты продал его? О нет, как я могу жить без Иоахимчика?

— Так, дядя. Мы договорились продать его. Я не заставлял тебя внезапно влюбляться в животное и решать его усыновить и все такое.

— Да, хорошо, что это была не самка, а то дядя бы вознамерился на ней жениться, — расхохотался Тарик. Дядя немного постоял, раздумывая, не броситься ли за своей обезьяной. Затем он сел на диван. Дядя выглядел очень грустным, но я уверен, что единственное, о чем он думал, это деньги, которые он мог бы заработать с этой обезьяной. Тем временем Тарик перестал смеяться и очень серьезно посмотрел на дядю:

— Хватит, дядя. У Икбала и у меня есть секретное задание для тебя, если захочешь поучаствовать.