Иисусов сын - [3]

Несколько лет спустя, как-то раз, когда я оказался в отделении детоксикации Сиэтлской центральной больницы, я использовал ту же тактику.

– Вы слышите необычные звуки или голоса? – спросил меня врач.

– Помоги нам, о Господи, как больно, – вопили ватные тампоны.

– Не то чтобы.

– Не то чтобы, – повторил он. – Ну и что это значит?

– Я сейчас не готов в это углубляться, – ответил я. Желтая птичка запорхала прямо у меня перед лицом, по моим мышцам пробежал спазм. Я забился как рыба. Я изо всех сил зажмурил глаза, из них брызнули горячие слезы. Когда я открыл глаза, я лежал на животе.

– Как комната стала такой белой? – спросил я.

Прекрасная медсестра трогала мою кожу. «Это витамины», – сказала она и запустила в меня иглу.

Шел дождь. Над нами склонились гигантские папоротники. Лес сползал по склону холма. Я слышал, как бежит по камням ручей. И вы, смешные вы люди, ждете, что я помогу вам.

двое

Первого я встретил, когда возвращался с танцев, которые устраивала Ассоциация ветеранов иностранных войн. Меня увели оттуда два моих друга. Я забыл, что мы пришли вместе, но вот, они стояли передо мной. Я в очередной раз возненавидел этих двоих. В основании нашей дружбы лежало нечто ошибочное, какое-то изначальное недопонимание, которое пока что не всплыло, так что мы продолжали держаться друг друга – ходили в бары, разговаривали о чем-то. Обычно такие ложные союзы распадались через день-полтора, но этот продержался больше года. Потом одного из них ранили, когда мы влезли в аптеку, и мы вдвоем с другим бросили его, истекающего кровью, у заднего входа в больницу, и его арестовали, и все связи разрушились. Позже мы заплатили за него залог, а потом с него сняли все обвинения, но мы уже распахнули наши грудные клетки и показали свои трусливые сердца, а после такого не остаются друзьями.

В тот вечер в клубе Ветеранов иностранных войн я танцевал с одной девушкой, я оттеснил ее за огромный кондиционер и там целовал ее, расстегнул ее штаны и засунул в них руку. Она была замужем за моим другом, но они уже примерно год как развелись, и я все думал, что у нас, возможно, что-то будет, но ее парень – неприятный, тощий, умный тип, я почему-то чувствовал его превосходство надо мной – зашел за кондиционер, пристально посмотрел на нас и сказал ей, чтобы она пошла и села в машину. Я боялся, что он что-нибудь сделает, но он исчез сразу вслед за ней. Весь остаток вечера я ждал, каждую секунду, что он вернется с друзьями и со мной произойдет что-нибудь болезненное и унизительное. У меня был пистолет, но не то чтобы я собирался его использовать. Я купил его так дешево, что не сомневался, что он взорвется у меня в руке, если я попробую из него выстрелить. Так что это только делало ситуацию еще унизительнее – потом люди, чаще всего я представляю мужчин, которые рассказывают что-то женщинам, говорили бы: «У него был пистолет, но он даже не вытащил его из штанов». Я пил, сколько мог, пока ковбойский ансамбль не закончил играть и не зажегся свет.

Когда мы с друзьями подошли к моему маленькому зеленому «фольксвагену», мы обнаружили в нем того, о ком я начал вам рассказывать, первого, он крепко спал на заднем сиденье.

– Кто это? – спросил я.

Но они тоже никогда раньше его не видели.

Мы разбудили его, и он сел. Он был здоровяк, не такой высокий, чтобы упереться головой в крышу машины, но очень крупный, с пухлым лицом и короткой стрижкой. Вылезать из машины он не собирался.

Он показал на свои уши и рот, давая понять, что он глухой и немой.

– Так, и что обычно делают в таких случаях? – спросил я.

– Не знаю, я лично сажусь в машину. Двигайся, – сказал Том этому парню и сел на заднее сиденье рядом с ним.

Мы с Ричардом тоже сели в машину. Мы все трое повернулись к нашему новому спутнику.

Он показал вперед, а потом сложил ладони и положил на них голову, как бы говоря «баю-бай».

– Он просто хочет, чтобы его отвезли домой, – догадался я.

– Ну и? – сказал Том. – Значит, отвези его домой. – У Тома были такие резкие черты лица, что всегда казалось, что настроение у него еще хуже, чем на самом деле.

Используя язык жестов, наш пассажир показывал, куда ехать. Том передавал мне его указания, потому что я не мог одновременно вести машину и смотреть на нашего нового друга. «Поверни направо – здесь налево – он хочет, чтобы ты поехал помедленнее, – он ищет дом –», – и так далее.

Мы ехали с открытыми окнами. После нескольких холодных зимних месяцев мягкий весенний вечер был как иностранец, дышащий нам в лица. Мы привезли нашего пассажира в спальный район – из кончиков веток пробивались наружу почки, в садах стонали семена.

Когда он вылез из машины, мы увидели, что он мощный, как горилла, его руки болтались так, как будто он в любой момент мог пойти опираясь на костяшки пальцев. Он скользнул по дорожке к одному из домов и стал колотить в дверь. В окне на втором этаже зажегся свет, колыхнулась занавеска, и свет погас. Не успел я выжать сцепление и тронуться, чтобы уехать и оставить его там, как он снова оказался у машины и застучал по крыше.

Он распластался на капоте моего «фольксвагена» и как будто отключился.