Иисус Христос — Homo sapiens. Тацинский апокриф - [46]

Христианство не определилось до сих пор в конкретике Троицы, хотя в последнее время в богословии все больше внимания уделяется вопросам соотношения веры и познания. Если все же приступить с обычной логикой к этой многовековой догме, что видится в первую очередь? Был ли ранее, не был ли, но стал с некоторых пор Иисус Христос вторым небожителем. Первого — Отца небесного Иисусова — христиане с неба не низвергали. Так же очевидны и непререкаемы семейные отношения между Отцом и Сыном. Сын до конца дней своих земных носил в сердце имя Отца — Яхве, это общеизвестно. «Я открыл имя Твое человекам» [Ин, 17: 6], — говорил он, завещая ученикам, первым христианам, безоговорочное служение Яхве. По семейному же старшинству Яхве руководил сыном Иисусом, отсылая его к людям и забирая обратно до поры. То есть в Троице все же старшинство, старший Бог наличествует, это Яхве безусловно. Далее — Дух Святой, философское понятие (оно же богословское), означающее невещественное начало в Троице. И здесь уже можно предполагать что угодно, в силу богословской фантазии. И в силу фантазии простого верующего. Но напомним для начала, что в арамейских текстах дух — ruah — женского рода и воспринимается как мать, так что в Троице по первоначалу легко проглядывалось Святое семейство — Отец, Мать и Сын. «Матерь моя — Дух Святой», — очень конкретно говорит Иисус в Евангелии евреев. Добавим из насквозь теоретического Евангелия от Филиппа: «Некоторые говорили, что Мария зачала от Духа святого. Они заблуждаются. Того, что они говорят, они не знают. Когда (бывало, чтобы) женщина зачала от женщины?» (17). При переводе на греческий язык, где слово «дух» среднего рода, уже потребовались богословские транскрипции, а уж в переводе на церковно-славянский тем паче. Известны в богословии усилия прп. Иоанна Дамаскина как-то объяснить суть Духа. Преподобный положился на свой разум и потому дал чисто антропоцентрическое понятие: «О Духе Святом; доказательство из разума. Для слова должно быть и дыхание; ибо и наше слово не без дыхания; было бы нечестием думать, что в Боге Дух есть нечто отвне привходящее… Дух Божий сопутствует Слову [его]… ни Отец никогда не был без Слова, ни Слово без Духа. … Святый Дух, происходящий из Отца … по образу исхождения».

Итак, изначально на небесах обозначились Отец, Мать и Сын. Скажем прямо — первый шаг к многобожию. Языческому, мягко выражаясь, предосудительному многобожию. Но перейдем к современным толкованиям и остановимся на самом сложном: Дух — это первоначало мира. С естествознанием, конечно, никак не вяжется. Можно постичь как нечто равное по степени влияния самому Яхве, который Вселенную все-таки создал и мир тварный и произрастающий, в том числе «человеков» да и Иисуса произвел. Выходит, поскольку Дух нематериален, старшим является Яхве, Бог живой, который создал человека по подобию своему и, следовательно, вполне представляем нашим воображением. Микеланджело нам в этом представлении помог. Собственно, Божье изображение все же существенно просочилось в живопись средних веков, несмотря на запрет. Однако материален ли Святой Дух или нет, но это все-таки третье божество из разряда старших (Григорий Богослов прямо называет Святой Дух Богом). И что-то надо делать с обрисовавшимся многобожием. Поэтому догматики, трудясь отчаянно над проблемой, неисповедимым способом объединили их в одно божество — Троицу. Насколько этот способ неисповедим, настолько и бесцеремонен: по сути, белое объявлено черным, и пререкания по данному поводу были просто запрещены. Концепция ориентирована на экстаз, а не на логическое мышление. Иисус на каноническом соборе в одночасье обратился в некую невзрачную ипостась, хотя четкое разделение и заметная ранжировка понятно высказаны им самим: «Тот, кто высказал хулу на Отца, ему простится, и тот, кто высказал хулу на Сына, — ему простится. Но тот, кто высказал хулу на Духа святого, — ему не простится ни на земле, ни на небе» [Ев. Фомы, 49]. Для полноты характеристики Святого Духа, запутавшегося между Отцом, Сыном и Матерью напомним, что именно он явился причиной разделения церквей на западную, принявшую т. н. филиокве (предположение, что Дух исходит и от Отца и от Сына) как догмат, и восточную, ныне согласную лишь на статус т. н. теологумена применительно к этому постулату.

Теперь приблизимся к реалиям. В настоящее время, к началу ХХI века, на планете насчитывают около пяти миллиардов народонаселения. В течение ХХ века наши предки в полном количественном и качественном составе отошли в мир иной. За предыдущие 19 веков (затронем только нашу эру, Христову пору) народу (душ человеческих) там скопилось невообразимо больше. Весь этот многомиллиардный контингент частью бедствует в девяти кругах ада, частью процветает на семи ярусах неба. Хорошо представлял весь иной мир Данте Алигьери и донес до нашего сведения, описав в своей «Божественной комедии». Отлично поработал в этом библейском направлении и такой же великий Иероним Босх. Неповторимое впечатление производят его художественные панно на темы рая и ада. Так что и верующие, и атеисты, и иноверцы (тем паче проклятые язычники) могут легко просмотреть вперед свое будущее по этим пособиям. Но речь к тому, что этот огромный параллельный мир обслуживают, не иначе, миллионные сонмы ангелов в Царстве небесном и миллионный же штат прислужников Сатаны в аду. Ангелов, среди них и серафимы, и херувимы, и архангелы (эти имеют даже имена), придется представлять как полубогов или младших небожителей. Полное их штатное расписание составлено Дионисием Ареопагитом. Да и многотысячный строй канонизированных святых следует чтить как полубогов. Многие из них — угодники, чудотворцы и победоносцы (не будем перечислять имена) — прямо и непосредственно курируют те или иные сферы нашего временного прозябания. Кто бережет от болезни, кто помогает в полевых работах, кто подстраховывает в военно-оборонительной мороке (также и в наступательной). И теперь вопрос: как же и чем же христиане отличаются от противных язычников в этом политеическом плане? Равно как и иудеи, не будем затрагивать мусульман. К тому же, спустя несколько веков, церковь принесет на алтарь веры несчетное количество человеческих жертв.