Иисус, еврей из Галилеи - [14]

. Иуда согласился, и с этого времени искал только удобного случая, чтобы отработать полученную плату за предательство.

И вот наступил величайший еврейский праздник — Песах. Евангелист, видимо, об этом не знал и назвал его «пасха». Иисус, как и все евреи, «возлег с двенадцатью учениками» своими за ритуальным пасхальным столом. Здесь во всеуслышание он объявил: «истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня». Очень странное заявление из уст пророка: почему предаст, когда уже предал два дня тому назад? Ученики «весьма опечалились», и каждый из них спрашивал: «не я ли Господи?» Естественно, спросил и Иуда — «Не я ли, Равви?» (равви — звательный падеж от ивритского слова рав — учитель), на что Иисус ответил ему уклончиво: «Ты сказал». Затем, «когда они ели», учитель «преломил хлеб» и, раздавая его каждому, заявил «ядите, сие есть Тело мое». После этого он взял чашу вина и, воздав благодарственную молитву Господу, произнес: «пейте из нее все; ибо это есть кровь моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (в чем конкретно заключается суть этого нового завета, учитель не объяснил). Воспев песнь, все отправились на гору Елеонскую.

Здесь, на горе Иисус открыл своим ученикам, что в эту ночь все вы «соблазнитесь о Мне». Петр возразил учителю: «если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь», но Иисус настаивал на своем: «истинно тебе говорю, что в эту ночь, прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня». Все ученики искренне заявили учителю, что даже под угрозой смерти не отрекутся от учителя.

После этого они все вместе переходят «на место, называемое Гефсимания». Иисус просит учеников «посидеть тут», пока он «помолится там». Придя на новое место с Петром и двумя сыновьями Зеведеевыми, «начал скорбеть и тосковать». Не в силах выдержать этой тоски, он просит уединившихся с ним учеников «пободрствовать с ним», а сам, отойдя немного и пав «на лице Свое молился и говорил: Отче мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты».

Возвратясь на старое место, он застает и Петра, и сыновей Зеведеевых спящими. Упрекнув их за нерадивость, Иисус удаляется помолиться еще раз, и опять не выдержали ученики, заснули. Так повторялось трижды. Наконец, Иисус произнес: «Встаньте, пойдем: вот, приблизился предающий Меня».

Действительно, пришел Иуда и с ним «множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и старейшин народных». Заранее условившийся с сопровождающими его людьми Иуда подошел и со словами «радуйся Равви», поцеловал его. Это было условным знаком. «Тогда подошли, и возложили руки на Иисуса, и взяли Его». Ученики не оказали никакого сопротивления, правда, «один из бывших с Иисусом, простерши руку», ударил мечом «раба первосвященникова» и отсек ему ухо, но сам учитель запретил ему дальнейшее противоборство, сказав при этом фразу, которая тоже стала крылатой: «все, взявшие меч, мечем погибнут».

Итак, «все ученики, оставивши Его бежали», а Иисуса этой же ночью отвели к первосвященнику Каиафе, куда собрались к тому времени все пресловутые «книжники и старейшины». Все собравшиеся «и весь синедрион»^[33], который, надо думать, тоже собрался у первосвященника, стали искать основания для ареста и осуждения Иисуса. Найти лжесвидетелей долго не удавалось, но вот явились двое, которые сказали: «Он говорил: „могу разрушить храм Божий и в три дня создать его“». Все понимали, что это не причина для ареста. Тогда первосвященник спросил Иисуса напрямую: «заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам Ты ли Христос, Сын Божий?» От прямого ответа Иисус уклонился, он произнес: «ты сказал», но тут же добавил: «отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных». Обвинителям этого оказалось достаточно и они сказали: «повинен смерти».

Только апостол Петр последовал за Иисусом. Сидя во дворе первосвященника, он ожидал исхода дела. Его заподозрили в том, что он тоже был с «Иисусом Галилеянином». Но он отрекся «пред всеми». И еще дважды ему задавали тот же вопрос, и дважды Петр отрекался от «Сего Человека». Как и предсказывал учитель, на третий раз пропел в Иерусалиме петух…

Наутро, в тот же, первый день Пасхи, «все первосвященники и старейшины народа» после совещания связали Иисуса и отвели его к Понтию Пилату. Первым долгом правитель поинтересовался, правда ли, что он, как утверждают обвинители, является царем иудейским? Обвиняемый ответил уклончиво — «ты говоришь». Выпады «первосвященников и старейшин» обвиняемый игнорировал… Пилат в действиях Иисуса не усмотрел ничего предосудительного и был готов отпустить его, тем более, что за него вступилась даже сама супруга правителя. Пилат предложил собравшимся отпустить им Иисуса, ибо «правитель имел обычай отпускать народу одного узника, которого хотели», но, возбужденный первосвященниками и старейшинами народ, только два дня назад восторженно встречавший учителя и пророка, потребовал вернуть им Варавву. Пилат дважды предлагал освободить Иисуса, но народ но народ упорствовал: «Да будет распят!» Пилату ничего не оставалось, как «взять воды и умыть руки» в знак невиновности в пролитии крови «Праведника сего». Но для порядка, перед распятием правитель все же приказал избить осужденного.