Их последняя встреча - [71]

— Как я выгляжу? — спросила она, радостно кружась.

Они опоздали. Он мог бы сказать, неприлично опоздали, хотя приличие принадлежало другой его жизни. Они поднялись по лестнице и оказались в толпе. Громкость голосов уже превысила уровень благопристойности. Судя по всему, прием проходил в нескольких комнатах, как в музейных залах, — напитки здесь, закуска там. Официанты в белых пиджаках, из дипломатических соображений не африканцы, перемещались из комнаты в комнату с серебряными подносами. На Регину, которая шла рядом, оборачивались, чего раньше обычно не замечалось. Сейчас от нее исходило излучение, как от плутония, и уровень радиации был очень высок. Его собственный радар вращался во всех направлениях, личная система раннего обнаружения была включена. Ему нужно было найти Линду, прежде чем Регина начнет щебетать. Он искал светлые волосы и крест, находил светлые волосы чаще, чем они встречаются в природе, но не находил креста. При нынешних катастрофических обстоятельствах он хотел лишь увидеть Линду — пусть даже мельком, — хотя это только усилило бы желание. Он был удивлен болезненностью своего возвращения к жизни. Онемевшие конечности еще помнили боль.

Не найдя Линды, Томас обнаружил «морского пехотинца». Тот выглядел необычно поникшим, побежденный «пехотинец» являл собой жалкое зрелище. Во время представлений Регина возвышалась над его женой — миниатюрной женщиной мышиного окраса в ярко-синем костюме.

— Твоего парня здесь нет, — сказал сотрудник посольства.

Томас, не сообразив сперва, о каком «его парне» идет речь, подумал, что он принял его не за того. Вдруг он понял.

— Кеннеди? — уточнил он.

— Не приедет. — «Морской пехотинец» сделал большой глоток напитка, похожего на неразбавленный виски. Безо льда. Его лицо было бледным, щеки впали.

— Что случилось?

— Накладки в графике. Так говорят. — «Пехотинец» разговаривал, сжав губы. Стараясь держаться. Хотя жена его выглядела так, будто она уже давно была раздавлена.

— Он в стране? — спросил Томас.

— Нет. В том-то и дело.

Оставалось только выразить свои сожаления.

— Сожалею, — произнес Томас.

Из вежливости (привитые ему манеры казались сейчас неуместными) Томас задержался с «морским пехотинцем» — как с человеком, которого только что уволили или который упустил выгодный контракт. Все это время он сканировал толпу, не в силах ничего с собой поделать, забывая о манерах и отвлекаясь от своего «пехотинца». Вопреки ожиданиям, Регина хранила тайну при себе, правда, она совершенно не знала жену посольского чиновника. Тем не менее Томас ждал от нее публичного радостного признания. Вероятно, Регина проявит осмотрительность, подождав подтверждения беременности. Все-таки она уже потеряла одного ребенка. Или, возможно, его жена стала суеверной, хотя прежде за ней этого не замечалось.

Когда представилась такая возможность, Томас извинился и покинул унылого сотрудника посольства (Регина осталась; они с женой чиновника, очевидно, нашли что-то общее) и предпринял более решительные шаги. Мероприятие не было официальным, однако многие женщины были в длинных платьях, а мужчины в темных костюмах. Он Увидел своего редактора в другом конце помещения и мог бы попытаться пробиться к нему сквозь толпу — редактор был здесь, пожалуй, самым интересным человеком. Но у Томаса была другая цель, и он просто махнул редактору рукой. Он заметил Роланда — к счастью, тот его не увидел, как и журналист, которого Томас откуда-то знал, то ли по университету, то ли по «Колючему дереву». Мужчины и женщины были заняты разговорами, и, чтобы услышать друг друга, им приходилось кричать. Томас взял с серебряного подноса бокал шампанского и подумал, что официанты были морскими пехотинцами. Возможно ли это? У него возникла мысль, что все они шпионы, но он тут же отбросил ее. Он по-прежнему не мог найти Линду. Из гущи толпы ему махнула рукой Мэри Ндегва. Томаса потянуло к ней, как тянет человека к коронованной особе. Она была в центре внимания — в золотом головном уборе и тунике подобного цвета. Томас не мог подавить мысль о том, что заключение Ндегвы освободило его жену и мать. Освободило Мэри, чтобы она стала тем, кем все это время была по своей натуре: лидером, у которого есть последователи. Возникал вопрос: что произойдет, если (и когда) Ндегву освободят?

— Мистер Томас, — произнесла она. — Вы сегодня очень красивы.

Власть сделала ее кокетливой.

— Не более красив, чем вы, — сказал он то, что от него требовалось.

— Я надеялась познакомиться с вашей женой.

— Она где-то здесь. — Томас попытался найти Регину в толпе, которая росла, как клеточная культура в чашке Петри, присоединяя все новые и новые клетки. — Я ее найду и приведу через минуту.

— Я уже благодарила вас за то, что вы организовали это, — проговорила она. — Но вы позволите мне еще раз поблагодарить вас?

— В этом нет необходимости. — Томас, махнул рукой. — На самом деле я почти не имею к этому отношения.

— Мистер Кеннеди не приедет?

— Нет. Я удивлен.

— Это неважно.

И Томас подумал: да, неважно. Сейчас Мэри Ндегва была персоной, которой не было равных, хотя на приеме должны были находиться один или два члена парламента. Список приглашенных составляли в основном люди, которым посольство хотело предоставить возможность побывать на вечере, где будет присутствовать (но уже не присутствовал) Кеннеди.