Их невинная заложница - [28]

— Грэг был в Сан-Франциско, когда она умерла. Он не мог убить ее.

Горе Доминика мешало ему мыслить логически. Кинли может и не любила Грэга Дженсена, но она определенно не могла представить себе, как он убивает свою жену. «Так почему же крошечная часть ее вздохнула от облегчения, что сейчас Кинли не в свадебном путешествии?»

— Что ты знаешь о человеке по имени Винсент Дарго?

Кинли вздрогнула. Он был начальником службы охраны Грэга. Ей очень не нравилось, как он смотрит на каждую проходящую мимо женщину, словно на кусок мяса, который он с нетерпением разорвал бы. Жестко. Свирепо.

— Я не часто пересекалась с ним.

— Я убежден, что он насильно скормил Кэрри наркотики той ночью по приказу своего босса, Грэга Дженсена.

Слова Лоу «нарисовали» ужасную картину, от которой Кинли вздрогнула и обхватила себя руками.

К несчастью, ей не пришлось напрягаться, чтобы представить, как это делает Дарго. Но… «Грэг приказал ему?»

— Почему? Почему я должна тебе верить? И почему тебя должно волновать, что случится со мной?

Мужчина встал и, казалось, заполнил все пространство комнаты.

— Я не джентльмен, Кинли, но я буду предельно честен с тобой, потому что слишком много людей в твоей жизни не такие, — он шумно выдохнул. — Я много месяцев наблюдал за тобой.

Девушка шагнула назад:

— Ты преследовал меня?

— Думаю, это слово ты будешь использовать на суде. Я должен был узнать какая ты. Должен был узнать: будешь ты партнером или жертвой, в браке с Дженсеном. И я кое-что понял о тебе.

— Правда? Уверена, это впечатляюще. Ты совсем меня не знаешь. Фотографии с расстояния не скажут обо мне ничего.

— Разговоры с тобой в течение последней недели определенно сказали.

Кинли замерла. «О чем он? Не то, чтобы она боялась, того кем он был. Пожалуйста, нет».

— Я никогда не разговаривала с тобой до вчерашнего дня.

— Разговаривала, — Лоу смотрел на нее сверху вниз. Его голос полностью изменился, стал немного выше и чуть гнусавее, усилился акцент. — Ты знаешь. И не все это было ложью, Кинли.

Слезы полного унижения наполнили ее глаза:

— Ты — Майк.

— Это мое второе имя, если тебе от этого будет легче, — голос снова изменился. Все намеки «Майка» исчезли.

— Нет, — девушка отвернулась и начала ходить по комнате, не в состоянии смотреть на него. — Вау, какая же я дура. — Но он говорил другим голосом, черт возьми. И почему она решила, что Майк из Калифорнии будет в Нью-Йорке?

Несмотря на все это, она должна была догадаться, что он слишком хорош, чтобы быть реальным, но она так отчаянно хотела верить, что могла понравиться кому-то, просто потому что это она. Чтобы наслаждаться фантазией, где есть приличный парень, который хотел проводить время с ней, не обращая внимания на ее имя или родословную.

— Ты не дура! Доверчивая, да. Но не дура. И как только все закончится, мы обсудим твою дурную привычку оскорблять себя. Я не потерплю этого, — его голос стал ниже с сексуальной хрипотцой.

— Ты, должно быть, смеялся надо мной, над тем, сколько я рассказала о себе, над переживаниями которыми я делилась…

— Нет, если я и смеялся над чем-то, так это над тем, что я никогда столько не говорил. Я никогда не был так открыт. Ни с кем. Поэтому они чувствуют себя в безопасности, когда я говорю с тобой.

— Они? Ты о других парнях?

— Я должен был «внедриться», задать пару вопросов, узнать тебя и все. Мы не рассчитывали, что я буду говорить с тобой часами, но… я не смог остановиться. Боже, Кинли, когда я впервые услышал твой смех, он словно… Я увидел все краски мира. Это глупо. Забудь. Я не хорош в этом. Это по части Райли.

Девушка не могла понять, о чем он. Она все еще не отошла от того, насколько наивной оказалась.

— Я заглотила эту наживку и облегчила тебе задачу. Я рассказывала о свадьбе и в каком номере буду.

— Ты рассказывала мне, как была напугана, и как сильно хотела, чтобы мама была рядом и могла что-то посоветовать. Ты рассказывала, что я не должен стыдиться своих желаний, хотя я знал, как ты была шокирована, когда я объяснил что хочу найти женщину, которую смогу разделить со своими братьями.

Мужчина говорил о том, как рос в бедноте. Как, после ухода отца, его мама стала заниматься проституцией, чтобы прокормить их. Он утверждал, что знает, как носить выцветшую поношенную одежду в школу, потому что именно так и делали он и его брат. Кинли плакала из-за него. Она повесила трубку и плакала, потому что ее сердце разрывалось от боли за того маленького мальчика, которым он когда-то был.

— Как ты мог врать об этом?

— Ничего из того что я говорил, не было ложью, детка. Я рассказал тебе все о своей жизни. Мама умерла, когда мне едва исполнилось восемнадцать. Я работал на двух работах, чтобы Райли смог окончить школу, затем я пошел с Домиником в армию. У меня было всего две работы, потому что Доминик давал нам наличные сколько мог. Поэтому мы трое были семьей очень долго. — Лоу уперся руками в бедра и шумно выдохнул. — И я собираюсь пойти ва-банк и все выложить, Кинли. Я думаю, ты могла бы стать той женщиной, которая дополнит нашу семью, потому что ты показала «Майку» насколько ты милая. Боже, Кинли. Ты не должна слушать свою сестру или таблоиды. Ты умная. Ты преданная. Ты… черт, ты очень хорошая. И я знаю вся эта ситуация полностью вышла из-под контроля, но я хочу тебя — и не просто на пару ночей. Думаю, я смог бы стать лучше, если бы ты была в моей жизни. На самом деле, ты можешь всех нас сделать лучше.