Их именами названы корабли науки - [10]

13 апреля 1914 года они покинули судно и направились на юг к острову Рудольфа Земли Франца-Иосифа. Перед походом они изготовили несколько нарт и лодок-каяков. Собак на судне не было, и нарты приходилось тянуть людям. Через десять дней три матроса, испугавшись трудностей пути по торосам, вернулись на судно. В походе осталось 11 человек, а на «Св. Анне» — 13 человек. 18 июня путешественники увидели землю. Альбанов установил, что их вместе со льдами отнесло на запад и они вышли к крайнему западному острову архипелага Земля Франца-Иосифа — Земле Александры. Многие матросы были больны цингой и двигались с трудом. Только 8 июля они дотащились до земли. Здесь они нашли множество птиц и яиц. Набравшись сил, партия двинулась к мысу Флора. Одна группа шла по ледникам Земли Александры, другая — плыла вдоль берега на каяках.

Когда морская группа прибыла на мыс Гранта, то там береговой группы не оказалось. Альбанов искал ее, но не нашел. Судьба этих людей неизвестна. Может быть, они провалились в ледниковую трещину и погибли. Уцелевшие путешественники шли дальше на двух каяках — по два человека в каждом. Каяки потерялись в тумане, а потом разразился шторм. Альбанов и матрос Конрад добрались до мыса Флора, куда вскоре и пришел «Святой Фока».

…«Св. Фока» шел под парами и парусами на юг. Ледовые условия в лето 1914 года были в Баренцевом море благоприятными — лед был разреженным и рыхлым. Правда, вблизи кромки лед сплотился и судно лопало в дрейф. Паруса не помогали, а топливо кончилось. Тогда в топки пошли все деревянные предметы, имевшиеся на корабле: табуреты, шкафы, запасные паруса и снасти, политые остатками моржового жира, начали даже вырезать через один дубовые бимсы — основные части остова.

Наконец в районе 75° с. ш. судно выбралось на чистую воду и далее шло под парусами. В августе 1914 года «Св. Фока» вернулся в Архангельск. Мировая война полыхала пожаром над миром. Возвращение экспедиции и гибель Г. Я. Седова остались почти незамеченными.

Визе считал, что лучшим памятником Седову будет издание научных результатов экспедиции. Но это никого не интересовало, денег на обработку материалов наблюдений и их публикацию никто не хотел давать. В Главном гидрографическом управлении, где Седов работал перед своей последней экспедицией, на предложение Визе ответили, что для морского ведомства работы Седова никакого интереса не представляют. Визе начал обрабатывать эти материалы своими силами, но опубликованы они были лишь при Советской власти.

Много лет спустя Визе вспоминал, что в экспедиции Седова — первой для него полярной экспедиции — он приобрел опыт полевой научной работы в условиях Арктики. Экспедиция была плохо снаряжена, но Владимир Юльевич считал, что для него лично это обстоятельство имело положительное значение:

«Из этой суровой практической школы я вынес, пожалуй, больше, чем вынес бы из экспедиции, снаряженной по последнему слову науки и техники».

ПРИЗВАНИЕ НАЙДЕНО

Равнодушие и даже враждебность официальных кругов Главного гидрографического управления к научным результатам экспедиции Седова, первая мировая война, поражения на фронтах — все это ввергло еще не вполне сформировавшегося ученого в уныние и растерянность. А. Ф. Лактионов в биографическом очерке о Визе говорит об этом периоде следующее:

«Все лучшее, к чему стремился молодой ученый, покрывалось мраком. Порой он искренне жалел, что не остался на Земле Франца-Иосифа».

Лактионов приводит там слова самого Визе: «Я ходил, как очумелый. Не сразу мне стало ясно, что из этого ужаса и мрака родится светлое время».

Октябрьскую революцию Владимир Юльевич принял без колебаний. Он не был активным революционером, но сразу же стал работать в избранной им области— гидрометеорологии. В 1918 году он пришел в Главную физическую обсерваторию, где занимался вопросами океанографии и метеорологии. Все свое свободное время он уделяет обработке материалов, собранных им во время экспедиции Седова.

В первые годы Советской власти был намечен ряд операций по освоению Арктики и использованию ее ресурсов для нужд народного хозяйства. Для этого в первую очередь нужно было изучить условия мореплавания в арктических морях, так как единственным средством сообщения с районами Крайнего Севера были морской и речной транспорт. Еще весной 1918 года предполагалось снарядить экспедицию Главного гидрографического управления в Баренцево и Карское моря, однако интервенция и гражданская война помешали этому мероприятию. Но уже в 1920 году Гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана проводила исследования в Новоземельских проливах — Югорском Шаре и Карских воротах, Маточкином Шаре — на гидрографическом судне «Таймыр», на пароходе «Пахтусов» и небольших катерах «Арктур», «Бонни» и «Беднота». Эта экспедиция вновь ввела в строй радиостанции пролива Югорский Шар, острова Диксон и мыса Марресале, разрушенные белогвардейцами. Тогда же в восточной части пролива Маточкин Шар было выбрано место для новой полярной станции.

Визе не мог оставаться в стороне от исследований, развернувшихся в Арктике. Летом 1921 года он участвует в экспедиции па «Таймыре» в роли руководителя океанографического отряда. Тогда была выполнена океанографическая съемка юго-западной части Карского моря, по словам Визе, «впервые позволившая иметь более или менее ясное суждение о водных массах, заполняющих Карское море, и их циркуляции». Тогда же было открыто проникновение струй теплых атлантических вод из Баренцева моря в Карское море севернее мыса Желания.