Их было трое - [81]

Иван осматривается, снова вынимает кисет.

— Туман сгущается. Эх, погода! В самый раз бы сейчас в поиск!

— Да ты, поди, рад, что сидишь тут и на самого себя лак наводишь, — ввинтил кто-то. — А туман-то в твоих балачках сгущается…

Гриша лукаво смотрит на пластуна.

— Если хоть наполовину правду говоришь — превеликое тебе спасибо!

— Иди проверь, — с ленивой независимостью отвечает Иван.

— Ну, дальше давай! — поторапливает Казиев.

Касюдя задумался, пошевеливая палочкой угольки, минутной паузой воспользовался известный в эскадроне «трофейщик», толстый, грузный и гладкий казак Митюхин, тоже любитель поговорить.

— Вот я кадровик. Завсегда привык к сигналам горниста. А на войне — горн только что в бою…

— Ну и что? — с какой-то свирепостью в голосе спрашивает Закир.

— Вот теперича время обеда. Так? Я уже восчувствовал: живот сигнал подает…

— Ты, Митюхин, — с деланным испугом предупреждает Гриша, — отодвинься, пожалуйста, подальше со своим сигналом из живота…

— Хлопнули из пушки, — продолжал Касюдя, — и захватили мы их целиком и полностью. Тут наш младший лейтенант говорит ихнему полковнику: «Немедленно передавайте по усилителю приказ всем батальонам — сдаваться в плен. Иначе — худо будет». Полковник Клод (так его звали) тут же передал приказ. Отлично. Повели мы Клода к своему комдиву да набрели на самого Плиева — непосредственно. Доложили все как есть по уставу. Исса Александрович махнул рукой. Нет, говорит, у меня времени допрашивать всяких пьяниц, ведите до кучи, пусть проспится, прусская пивная бочка…

К костру подходит взводный Попов — небольшого роста, светловолосый, с продолговатым бледным лицом. Слушает стоя.

— А что говорил Клод своим солдатам? — обращается Гриша не к разведчику, а к младшему лейтенанту. Но ответил все-таки сам Касюдя.

— Клод говорил в микрофон: «Солдаты! Настала роковая минута. Именем русских казаков дарую вам жизнь. Приказываю сложить оружие!» А тут я еще добавил: «Сдавайтесь, паразиты!»

— Да… Хороший из тебя будет мастер художественного слова, — усмехается Попов. — Выйдем из боев, создадим драмкружок. Я всех артистов на учет взял. Ты — первый.

От хохота казаков разлетается пепел костра. Поняли казаки: приплел Касюдя насчет «паразитов».

— Опять попался! Крышка.

Иван как ни в чем не бывало раскуривает цигарку от уголька. Вроде и доволен осечкой насчет микрофона.

Рассказывали, будто он для красного словца по своей озорной натуре прибавлял иной раз лишнее, но в деле был гораздо серьезней, хотя и там при случае выказывал свой веселый казачий нрав.

2. Деревянная мина Кошелева

— Что, мины кончились? — спрашивал лейтенант Браев у трех минометчиков, сидящих за котелками ароматной гречневой каши с бараниной.

— Два часа молчим — ствол холодный, — отвечал пожилой сержант, по-видимому, командир расчета. Он неторопливо вытирал кулаком желтоватые усы и смотрел на Браева своими «иглистыми» глазами.

— Загораем, товарищ лейтенант. А доселе контролировали огнем дорогу.

— Сейчас подвезут штуки три деревянных. — Браев смотрел на дорогу, позвякивая блестящими шпорами.

— Чего? — сержант отложил ложку.

— Деревянных привезут, говорю.

— Зачем?

— Стрелять.

— А ежели в стволе лопнет? Сами будете стрелять? Мы не будем.

— Заводские мины вашего калибра. Не взорвутся, небось.

Минометчики с недоверием смотрели на лейтенанта.

— Для чего деревянные-то? — недоумевал сержант.

— Для разложения войск противника, — скороговоркой ответствовал Браев, продолжая глядеть на дорогу.

— От деревянной не будут разлагаться: не убьет, — убежденно заключил молоденький подносчик мин, почти подросток.

Наконец приехал начальник политотдела в сопровождении инструктора «по разложению войск противника», старшины Леонтьева, бывшего артиста Ленинградского Пушкинского театра. На должность «разлагателя» (так в шутку называли его солдаты) он попал благодаря знанию немецкого языка и образованию.

Полковник Кошелев решил воспользоваться случаем применить агитмину, узнав о том, что у проселочной дороги, юго-западнее Березовки, стоит какая-то бродячая колонна противника из числа разбитых войск 6-й армии. Поисковая партия наших разведчиков, обнаружив эту колонну, передала донесение по крохотной радиостанции «Север» и продолжала вести наблюдение.

В минувшей операции «разлагателю» Леонтьеву ни разу не удалось выстрелить агитминами, доставленными в КМГ на самолете «ПО-2» из политуправления фронта. Бои развертывались стремительно, противник сдавался тысячами, а казаки, танкисты и части мехкорпуса совершали глубокие обходные маневры с такой быстротой, что Леонтьев еле поспевал на своем рыженьком иноходце за вторым эшелоном штаба Группы. Он почти один оставался в политотделе: все разъехались по дивизиям и полкам; находились там, где решалась судьба боя.

Теперь Леонтьев сам разыскал начальника политотдела и доложил: за агитмины придется отчитываться, надо же пострелять ими, авось, листовки возымеют действие. Плюс к работе!

У огневой позиции, как из-под земли, вырос командир минометного батальона капитан Михалянц — стройный, смуглый офицер со сросшимися широкими бровями. Взгляд ясный, смелый.

Капитан доложил Кошелеву о готовности выполнить задание.