Игры Вышнего Мира - [43]

Локи посмотрел на него своими мутными глазами, в которых явственно читалось негодование.

— Ещё ни один мой слуга со мной так дерзко не говорил!

— Я больше не твой слуга, — невозмутимо ответил Ларссон. — И говорю, что думаю. Я всегда был о тебе невысокого мнения.

— А раз так, — произнёс Локи, — почему же двадцать лет назад ты пошёл ко мне на службу? Почему не выбрал другого Хозяина?

— Да потому, что при всей своей лживости, при всём вероломстве, ты считаешься наименее жестоким из Хозяев. И обряды у тебя не такие отвратительные, как у других.

Локи пошевелил ушами.

— Гм, не скажу, что это комплимент… Но ладно, не будем отвлекаться. Ты должен попасть в школу, Ларссон. Я убеждён, что именно там кроется разгадка всех планов Велиала. И у меня даже есть подозрение, где нужно искать.

— И где же?

— По моим сведениям, в школе есть учебный класс, вернее, бывший учебный класс, который теперь со всех сторон замурован. Поговаривают, что Ильмарссон хранит там нечто очень ценное. Ты ничего об этом не слышал?

— Нет, ничего.

— И вряд ли что-нибудь узнаешь, находясь за пределами школы. Тебе необходимо попасть внутрь. Да и за девчонкой нужен постоянный присмотр. Проблема только в том, что по возрасту ты ещё слишком юн для учителя, но уже не годишься в ученики, к тому же у тебя целиком доминантный дар.

— Есть ещё одна проблема, — добавил Ларссон. — Марк фон Гаршвиц видел меня на Основе и наверняка хорошо запомнил.

— Ну и что? Тогда ты был в другом теле.

— А теперь я в теле сына. И очень похож на себя… бывшего.

— Тебе только так кажется. Ты похож на того мальчишку, каким был в шестнадцать лет, а Марк фон Гаршвиц видел тебя взрослым тридцатипятилетним мужчиной.

— Тем не менее есть большой риск, что он заметит сходство. Да и потом, к чему этот разговор? Всё равно я не смогу устроиться в школу.

— А ты постарайся, — настаивал Локи. — Придумай что-нибудь. На тебя вся надежда. К сожалению, я не могу привлечь к этому делу никого из своих слуг. Они побоятся выступить против Велиала и скорее предадут меня. Из всех, кто служил мне за последние две или три сотни лет, ты один достаточно смел и решителен.

«И опять же, в этом виноват только ты сам», — подумал Ларссон. А вслух сказал:

— Если школа Ильмарссона так важна для планов Велиала, то в ней должны быть его шпионы. Верно ведь?

— По идее, должны. Но я ничего о них не знаю. Попытаюсь разведать, хотя вряд ли получится.

Из такого ответа Ларссон понял, что Локи больше не собирается рисковать. Во всяком случае, в ближайшее время, пока снова не наберётся храбрости для решительных действий.

— Вот что, Локи, — произнёс он. — Я давно хотел у тебя спросить… — Ларссон на секунду замялся. — Ты, когда договаривался с моим сыном, рассказал ему, зачем понадобилось его тело?

— Конечно. Я уже говорил, что был с ним предельно честен и не собирался его обманывать. Эйнар знал, что уступает своё тело тебе.

— И как… как он к этому отнёсся?

— Внешне с полным безразличием. Но, как мне думается, это и стало для него решающим аргументом, чтобы принять моё предложение. А когда я стирал из памяти слуги, проводившего перевоплощение, воспоминания об этом обряде, то обнаружил весьма любопытный эпизод.

— Какой?

— Уже засыпая, Эйнар в наркотическом дурмане вообразил, что беседует с тобой. И попросил тебя хорошо прожить за него жизнь — так, чтобы её хватило на вас обоих…

Глава 15

Закончив разговор с Локи, Ларссон перешёл на Трактовую Равнину и пешком двинулся обратно на Торнин. Идти было недалеко — всего лишь через два десятка «лоскутов». Собственно, он мог бы без всякого риска вызвать Чёрного Эмиссара с любой необитаемой Грани, непосредственно прилегающей к Торнину, но предпочёл перестраховаться.

«Эйнар, сынок, — думал Ларссон, едва не задыхаясь от застрявшего в горле комка. — Прости меня, дорогой. Прости, что причинил тебе столько боли и страданий. Эх, если бы я мог повернуть время вспять… хотя бы до того момента, как получил от Велиала тот роковой приказ… Я бы не стал подчиняться ему, я бы лучше покончил с собой, подстроил бы это как несчастный случай при обращении с чарами… Тогда бы ты не был сыном предателя, тогда бы твоя жизнь сложилась иначе, более счастливо, и ты не просил бы прожить её за тебя… Почему ты так сказал, сынок? Почему не проклинал меня? Я же убил твою мать — и в конечном итоге убил тебя! Неужели ты так сильно любил своего недостойного отца, что не смог возненавидеть его?… Прости меня, прости, пожалуйста…»

Целью Ларссона был «лоскут», бóльшую часть которого занимало море и лишь у самого края находился маленький клочок песчаного пляжа, на который раз за разом набегали волны. Он вступил на этот участок суши, перешёл через Вуаль в обычное пространство Грани Торнин и неторопливо зашагал вдоль неширокой береговой полосы, справа ограниченной морем, а слева — почти отвесными скалами.

Солнце уже зашло и понемногу начинало смеркаться. Ларссон прошёл около мили и остановился в сотне шагов от вытесанной в скале лестницы, которая вела вверх к небольшой калитке в высокой крепостной стене. Над стеной виднелись лишённые листвы макушки деревьев, а дальше — красная черепичная крыша большого здания.