Игры в любовь - [22]

— Я домой! — объявила она.

Вечеринка осточертела, а на втором этаже она будет чувствовать себя третьей и никому не нужной ногой. Или даже четвертой ногой, если ввести в уравнение еще и Кэти. Но это же бред! Кому нужна четвертая нога? Это уже псина какая-то подумается. Как же все перепуталось. И как же хочется домой. И как же…

В голове уже не плыло, а что-то беспорядочно крутилось и переплеталось.

— Но я ид-ду од-дна, — добавила она. — Я уна-а-ашу свои н-нудные пра-а-аблемы с-с-с-с-собой, чтоб не грузить тебя…

Она развернулась на каблуках, как ей показалось, с большим достоинством, и прямо через кусты двинулась к калитке. Полминуты проклятий и остервенелых пинков по безмозглой железяке — и калитка выпустила ее на волю.

— Джуди! — Скотт стоял за ее спиной. — Джуди, я не хотел.

— Вали отсюда! — заорала она. — Ты нич-ч-его не па-анимайш! Ты ва-аще… недо…

И она форсировала проезжую часть. Под какофонию автомобильных сигналов Джуди перебралась на другую сторону, умудрившись не подвернуть лодыжку и не сломать шейку бедра.

— Ну и отлично! — заорал ей вслед разъяренный Скотт. — Не знаю, на кой хрен я вообще пытался понять!

Джуди одолевал праведный гнев. Как ей казалось, именно в праведном гневе, а не в сильном опьянении она хлопнула дверью, сорвала с себя одежду, разбросала ее во все стороны и ничком повалилась на кровать. В водочном тумане она вспомнила слова Скотта, которые он произнес на первом свидании: ему приходится столько работать, что времени не остается ни на что, тем более на девушек. Тогда она не придала этому большого значения, поскольку сама сомневалась, стоит ли встречаться с кем-нибудь; кроме того, она решила, что это одна из тех фразочек, которыми мужчины одаряют женщин в первые минуты знакомства — для профилактики, дабы идиотка не проснулась поутру и не принялась шарить по тумбочке в поисках обручального конца. Но слова Скотта все-таки запали в память и теперь всплыли, словно начертанные огненными буквами высотой в полметра. «Времени у него нет! — зло подумала Джуди. — Некогда выслушать, что творится в моей жизни, он для меня и пяти минут не найдет, все, что ему нужно, это запихнуть в меня свой конец…»

Последним словом, мелькнувшим в ее сознании, было слово «с-скотина», которое она зло выплюнула в подушку.

Когда Джуди очнулась, с пересохшим ртом и гудящей головой, злость куда-то улетучилась, уступив место боли, жалости к себе и срочной потребности сбегать в туалет. Но слова Скотта в памяти остались.

— Воняет, как в мужском борделе, — заметил Мик.

Они с Салли находились в ванной комнате. Мик сидел на унитазе, а Салли на краю ванны. Кэти, измученная и уставшая, заснула в постели Мика. От блевотины в ванной не осталось и следа — благодаря яростным стараниям Салли.

— У тебя нет освежителя воздуха, — объяснила Салли. — Пришлось побрызгать твоим «Мускусом».

— Моим мускусом? — моргнул Мик.

— Твоим лосьоном после бритья.

— А, ну да. Я им не пользуюсь. Мне его Лиззи подарила. Или Мэри?

На мгновение Мик окунулся в воспоминания — как обычно, когда всплывало имя бывшей пассии.

— Ну и что ты собираешься делать? — спросила Салли.

— Господи, даже не знаю. — Мик провел рукой по бритой голове. — Ты еще спроси, что мне делать с долгами третьего мира или с узаконенным расизмом в полиции.

— А Кэти… уверена?

— Два теста сделала. Да она и так знает. Как-то утром проснулась, ее стошнило, и она поняла, что залетела. Говорит, что чувствует себя совершенно иначе.

— А как это вообще произошло?

Вот она, близость Мика и Салли во всей красе: никакой неловкости при обсуждении сексуальной жизни друг друга.

— Она отравилась, — мрачно сказал Мик. — Сидела часами в туалете. В прошлом месяце мы ходили во французский ресторан, ну и, наверное, съела несвежую мидию. Конечно, тогда она об этом не подумала, ведь о таких вещах не помнишь, когда тебя наизнанку выворачивает, но ведь она на таблетках, и, очевидно, таблетку из нее вымыло вместе со всем остальным. — Он невесело хохотнул. — Еще помню, как я ее подбадривал: мол, считай это бесплатной очищающей процедурой. Вот и очистились…

— И вы не пользовались презервативами?

Мик покачал головой.

— Мик!

— Я их ненавижу, — ответил он голосом пятилетки, который признается в ненависти к тертой морковке. — Ты же знаешь, я их ненавижу.

У Салли мурашки пробежали по спине. Как все просто: мелочь, дурацкая случайность, тухлая мидия — и вся жизнь вверх тормашками. Салли невольно подумала и о том, что Кэти, должно быть, из плодовитых, раз вот так запросто забеременела. Сама Салли ни разу не залетала и позавидовала этому доказательству материнских способностей Кэти. По крайней мере, Кэти теперь знает, что если захочет, то сможет родить. В последнее время Салли стала почитывать в женских журналах статьи, которые раньше обычно пропускала, — про искусственное оплодотворение, про донорские клетки, про то, что после тридцати пяти способность забеременеть резко падает, — и, читая все это, она ощущала страх. А что, если и ей предстоит через такое пройти? Конечно, сейчас у нее никого нет, но она всегда думала, что однажды родит…

Салли одернула себя. В соседней комнате лежит Кэти, которой всего-то двадцать пять, больная и несчастная, а ты по какой-то извращенной логике сидишь тут и завидуешь ей. Салли представила себя беременной в этом возрасте и содрогнулась.