Игры скорпионов - [67]

Прихватив ключ, Долли выскользнула из комнаты, побежала по коридору, а затем по лестнице. К счастью, никого из слуг в коридорах не было. До заветной калитки Долли дошла за две минуты и, повернув ключ в замке, оказалась в ночном парке.

— Как хорошо!.. — само собой вырвалось у нее.

Долли прошлась по дорожкам, по кружевному мостику перешла через пруд и оказалась в беседке. Мраморные скамьи были холодными, и она прислонилась к колонне. Тишина завораживала, как будто затягивала в пронизанную лунным светом огромную воронку. Долли закрыла глаза и мысленно повторила своё любимое заклинание:

«Всё образуется, и я обязательно стану счастливой».

Вдруг сильные руки схватили её и резко повернули. В неверном свете луны мелькнуло смуглое лицо и тёмные глаза. Ужас опалил княжну. Она узнала этот волчий взгляд. На последней грани сознания Долли поняла, что Островский пришёл забрать у неё жизнь.

Глава двадцать шестая. Разговор в беседке

Ну и жизнь, у собак и то лучше! Герцог так и не смог совладать с раздражением. Зачем его выдернули из поместья? Он не собирался возвращаться в Лондон, но судьба в лице принца-регента не оставила Чарльзу выбора. Когда неделю назад он увидел башенки старинных ворот, а за ними прямую, как стрела, подъездную аллею, в душе смешались радость и боль. Гленорг-Холл! Всё здесь напоминало о прежней жизни. Джон тоже побледнел, но ничего не сказал. К чему слова, если и так всё ясно…

Когда братья вошли в вестибюль, навстречу им бросился седой как лунь дворецкий Сиддонс.

— Ваша светлость! Лорд Джон! — сияя, восклицал он. — Добро пожаловать домой! Сейчас я сообщу леди Ванессе о вашем приезде.

— Не нужно, мы сами, — отказался Чарльз.

Он зашагал в тёткину личную гостиную — маленькую комнату с французскими окнами, выходящими в розарий. Леди Ванесса, миниатюрная, с пушистыми седыми буклями и «ангельским» взглядом больших серых глаз, сидела в кресле с книгой в руках.

— Тётушка, время над вами невластно, — ласково сказал Чарльз, — за эти восемь лет вы ничуть не изменились.

— Чарли, — обрадовалась леди Ванесса, обнимая наклонившегося к ней племянника. Увидев вошедшего следом Джона, она всхлипнула, — Боже, какое счастье — вы оба дома!..

— Не нужно плакать, дорогая, всё плохое осталось в прошлом. Мы больше не расстанемся, — пообещал герцог.

Братьям и впрямь было хорошо. Тётка не отходила от них, стараясь поудобнее устроить, получше накормить. Чарльзу казалось, что он окунулся в атмосферу любви и нежности. За последние годы, когда сказанные в его адрес добрые слова можно было пересчитать по пальцам, герцог так зачерствел, что теперь не мог поверить в происходящее.

Впрочем, чувства чувствами, но следовало подумать и о насущном: покойный отец почти полностью лишил наследника доходов. Достаток семьи теперь зависел от Гленорг-Холла. К счастью, дела в поместье шли совсем неплохо, а подробный доклад управляющего Чарльза порадовал. Только одно известие повергло нового хозяина в ужас. Хотя он этого и ожидал, но в глубине души всё-таки надеялся, что отец проявит сострадание к его любимому детищу. Однако Чарльз хотел слишком много — беспощадный старик сразу после ночной ссоры и отъезда сына распродал всех его лошадей, а старшего конюха уволил.

Управляющий сообщил об этом равнодушно — дело-то было давнее, а Чарльзу показалось, что он только сейчас похоронил близкого друга. Опять, как будто и не исчезала, скрутила душу тоска. Герцог отпустил управляющего и налил себе изрядную порцию виски. Когда раздался стук в дверь, он тихо выругался, но, увидев в дверях миниатюрную фигурку леди Ванессы, улыбнулся. Тётка, как когда-то в его детские годы, подслушивала под дверью, чтобы вовремя прийти на помощь.

— Чарли, — робко начала леди Ванесса, — управляющий сказал тебе про конюшню. Я понимаю, как тебе больно, но прошу, не огорчайся так сильно.

— Спасибо за заботу, дорогая, но я теперь — большой мальчик и умею держать удар, так что не беспокойтесь за меня.

Герцог ждал, что на этом разговор закончится, но тётка не спешила уходить.

— Ты не должен ненавидеть отца, — сказала она. — Ни тебе, ни Джону никогда не рассказывали о начале этой истории. Ваш отец женился против воли семьи. Между ним и нашим отцом, а вашим дедом тогда вышла дикая ссора. Семья вашей матери была безупречно родовита и очень богата, но вашего деда пугало то, что три брата Абигайль предпочитали мужчин. Старший из них даже женился и детей в браке завёл. Ваш дед опасался, что его внуки могут унаследовать эту склонность семьи маркизов Харкгроу. Адам тогда настоял на своём и всё-таки женился на своей избраннице, но, по-моему, всю жизнь боялся, что отец окажется прав. Смерть любимой жены изменила Адама, окончательно испортив его характер, и когда ваш отец понял, что у Джона проявилась склонность дядьёв со стороны матери, то обвинил в этом себя. Отец был так жесток с вами именно потому, что пытался заглушить укоры собственной совести.

— Получается, что отец подозревал и меня? Будто я тоже могу иметь подобные наклонности… Поэтому и составил такое завещание? — изумился герцог.

— Да, дорогой! Однажды — наверное, с год назад — Адам проговорился об этом. Я знаю, что подозрения его страшно угнетали. Прости отца, он думал о титуле и землях, а самое главное, я точно знаю, что он очень страдал.