Игры скорпионов - [42]

— Хорошо, раз вы разрешили, стану рассказывать о себе. Я, как все в армии, прошёл от границы до Москвы, а потом обратно к Неману и дальше по Европе. Под Лейпцигом был ранен и теперь нахожусь на лечении. Я выполняю поручение дяди, он — большой чин в Министерстве иностранных дел и сейчас уехал вместе со своим министром в Париж подписывать капитуляцию французов, а меня попросил присматривать за восстановлением этого храма. Мы ведь с дядей по женской линии оба Лопухины, и эта церковь, примыкавшая к родовым владениям, всегда считалась семейной.

Долли свернула в переулок, Печерский не отставал. Теперь они шли вдоль белёной стены старинных палат.

— Вот и этот дом тоже построили мои предки, а теперь он принадлежит нашей дальней родне, — касаясь ладонью нагретых солнцем кирпичей, рассказывал Печерский. — Мама мне говорила, что прадед по указке царя Петра предоставил этот дом Мазепе, когда гетман одно время жил в Москве. А когда вскрылась измена Мазепы, моим предкам всё припомнили.

Граф с надеждой всмотрелся в серьёзное лицо девушки, старательно прятавшей глаза, но так и не смог понять её настроение. К тому же, к разочарованию Печерского, прогулка уже закончилась — барышня в крестьянском обличье ловко повернула ключ в замке кованой калитки.

— Спасибо, что проводили, — сказала Долли. Она закрыла ворота и быстро пошла по дорожке к дому. Нынешнее приключение тут же вылетело из её головы, зато Михаил Печерский долго смотрел вслед тонкой фигурке в голубом сарафане.

— Племянница графини Апраксиной, — задумчиво произнёс он.

Жаль, что отъезд назначен на завтра, уж больно интересная барышня… Впрочем, Михаил теперь знал её адрес. Глядишь, расхрабрится и напишет письмо.

В конце мая от Алексея Черкасского наконец-то пришло письмо. Брат сообщал, что сейчас живёт в покорённом Париже и пытается найти Елену. Алексей поздравлял Долли с прошедшим днем рождения и сообщал, что его подарком станет бабушкин изумрудный гарнитур. В конце письма Алексей разрешил сёстрам потратить на восстановление храмов по пяти тысяч рублей, деньги им должен был передать управляющий московским имуществом Черкасских.

— Вот видишь, дорогая, Алекс не забыл о твоем восемнадцатилетии, — обрадовалась старая графиня. — И как он угадал, что тебе больше всего пойдут изумруды? Сейчас я принесу гарнитур, и ты всё наденешь.

Долли про себя усмехнулась. Ещё бы брат не догадался! Сколько раз тётка обсуждала с Опекушиной, что Алекс содержит одновременно двух любовниц. Так кому же ещё понимать, что идет женщинам?..

Старая графиня вернулась в гостиную с бархатным мешочком в руках и бережно разложила на столе серьги, колье из семи квадратных изумрудов в алмазном обрамлении, а потом широкий браслет и кольцо.

— Как красиво! — восхитилась Даша, а Лиза попросила сестру: — Пожалуйста, надень.

Долли взяла кольцо и пристроила его на безымянный палец, оно оказалось велико, но на средний подошло идеально. Девушки уже окружили её — Лиза вдела в уши серьги, а Даша помогла застегнуть на шее колье.

— Ах, дорогая, если бы мама и бабушка могли видеть, какой ты стала красавицей, — растроганно заметила графиня, и на её глаза навернулись слёзы.

Долли подошла к зеркалу и в изумлении замерла. Роскошные камни играли всеми оттенками зелени, оттеняли её яркие глаза и тёмные волосы. Но откуда взялась эта королева с лебединой шеей и точеными плечами? А лицо? Долли окончательно растерялась.

«Что со мной? Когда я в последний раз смотрелась в зеркало?» — спросила она себя.

Как можно было не обратить внимания на столь разительные изменения? Заметив её недоумение, старая графиня улыбнулась. Она обняла Долли.

— Просто пришёл твой черёд, дорогая, вот ты и расцвела.

— Странно, тётя, я-то почему ничего не заметила? — Долли изучала своё отражение, и ей казалось, что даже форма рта у неё изменилась, губы как будто немного припухли и стали ярче.

Тётка вздохнула:

— Просто на тебя навалилось слишком много забот: ты спасала себя, друзей и семью, но природу не обманешь, она живёт по своим законам. Ты — красивая девушка, и твоё предназначение — выйти замуж и стать счастливой.

— А вот это не для меня, — отрезала Долли. Её передернуло: мгновенно вспомнились пережитые отчаяние и ужас. — Тётя, не будем спорить, устраивайте браки сестёр, а про меня забудьте, пожалуйста.

Княжна бережно сняла украшения, сложила их в бархатный мешочек и, поцеловав погрустневшую графиню, ушла в свою комнату.

«Нечего вспоминать о прошлом, надо смотреть вперед», — уговаривала себя Долли, оставшись в одиночестве.

Нужно не печалиться, а заниматься делом. Брат разрешил вложить деньги в восстановление храмов, а это — большая радость. Сколько всего можно сделать на пять тысяч! Наверное, удастся перекрыть свод и восстановить главы. Вот об этом и нужно думать.

Управляющий князя Алексея — сухощавый немолодой бородач старовер в длинной чёрной поддёвке — привёз в дом графини Апраксиной десять тысяч рублей в золоте. Евдокия Михайловна разделила деньги пополам и отдала княжнам:

— Ну, милые мои, решайте, как вы поступите с деньгами, только не отдавайте всё сразу, а сами оплачивайте работы и делайте нужные покупки. Так и вам будет приятнее, и для дела лучше. Но я ставлю одно условие: выходить за ограду можно лишь в сопровождении вооружённых дворовых. Кстати, на улице тоже долго не задерживайтесь.