— Если ваши планы воплотятся в жизнь, — уточнил Гэйнс.
— А вот это — уже наша забота. — Макензи наклонился вперед, опираясь на колено рукой, сжатой в кулак, — О’кей, философ. Я знаю, что вы бы предпочли, чтобы наверх выбрался Фэллон, но мне кажется, вы не настолько неразумны, чтобы примкнуть к проигранному делу. Так вы будете сотрудничать с нами?
— Орден не вмешивается в политику, полковник, кроме разве что тех случаев, когда его собственное существование подвергается опасности.
— Э, не кипятитесь. Под «сотрудничеством» я подразумевал, не более чем просто обещание не путаться у нас под ногами.
— Боюсь, это все равно означало бы наше политическое участие. Мы не можем допустить военного присутствия на наших землях.
Макензи недоуменно уставился на Гэйнса, лицо которого внезапно превратилось в гранитную маску, и призадумался — правильно ли он расслышал его слова.
— Вы что же, приказываете нам убираться? — спросил он не своим голосом.
— Да.
— И это при том, что все наши орудия нацелены на ваш городишко?
— Вы действительно станете стрелять по женщинам и детям, полковник?
«О Господи, Нора!..» И вслух:
— Нам это и не понадобится. Наши люди могут просто войти сюда без единого выстрела…
— Навстречу пси-ударам? Я заклинаю вас не подвергать бедных парней тотальному уничтожению, — Гэйнс выдержат секундную паузу, а затем продолжал: — Я вынужден также указать вам на то, что, потеряв свой полк, вы не внесете никакого вклада в то дело, за которое сражаетесь. С другой стороны, вам предоставляется полная свобода обойти наши владения и далее двигаться к Калистоге.
«И оставить в собственном тылу фэллонитское гнездо, расчленяющее мои южные коммуникации!» — мысленно продолжил Макензи, скрипнув зубами.
Гэйнс поднялся из-за стола.
— Дискуссия окончена, джентльмены, — сказал он. — У вас есть один час на то, чтобы покинуть наши земли.
Макензи и Спайер также поднялись с табуретов.
— Мы еще не закончили, — сказал майор. Капельки пота блестели у него на лбу. — Я хотел бы предоставить еще несколько доводов…
Гэйнс в несколько шагов пересек комнату и распахнул дверь.
— Покажите этим джентльменам выход, — обратился он к пятерым прислужникам.
— Ну уж нет, Господи! — рассвирепел Макензи, непроизвольно потянувшись за саблей.
— Сообщите адептам, — коротко бросил Гэйнс.
Один из молодцов тут же развернулся, и Макензи услышал стук его сандалий, удаляющийся по коридору. Гэйнс кивнул.
— Думаю, вам все же следовало уйти…
Спайер весь напрягся, прикрыв глаза. Почти сразу же они снова открылись, и он ошарашенно выпалил:
— Сообщить адептам?!
Макензи увидел, как с лица Гэйнса слетела вся его надменная невозмутимость. Замешательство полковника продлилось не более секунды, затем его тело начало действовать, подчиняясь рефлексам. Они со Спайером выхватили пистолеты из наплечных кобур практически одновременно.
— Перехвати гонца, Джимбо, — бросил майор, — Я буду держать этих голубков на мушке.
Бросаясь в погоню, Макензи поймал себя на мучительной мысли — не поставил ли он под удар полковую честь. Может ли парламентер, пришедший на переговоры применять насилие? Но ведь Гэйнс сам свернул переговоры…
— Остановить его! — заорал Гэйнс.
Четверо оставшихся в коридоре прислужников мгновенно перешли к действию. Двое загородили дверной проем, еще двое начали наступать с обоих флангов.
— Всем стоять, или открываю огонь! — крикнул Спайер, но его просто проигнорировали.
Макензи не мог заставить себя выстрелить в невооруженного человека. Наступавший на него молодчик получил удар стволом пистолета в зубы. Эспер отлетел назад с окровавленным лицом. Подбиравшегося слева Макензи утихомирил резким ударом ребра ладони по шее. Третий попытался забаррикадировать собою дверной проем. Макензи опрокинул его задней подсечкой, ударив носком сапога в висок, когда тот опустился на пол, достаточно сильно, чтобы оглушить на время, и тут же перепрыгнул через обмякшее тело.
Но четвертый уже вцепился в него сзади. Макензи пытался вывернуться, чтобы оказаться лицом к лицу со своим противником. Руки, сдавившие его и зажавшие его пистолет, не уступали по силе медвежьей хватке. Макензи сумел дотянуться левой свободной рукой до лица парня и, уперевшись пятерней тому под подбородок, начал с силой толкать его от себя. Прислужник ослабил хватку. Макензи пнул его коленом в живот, развернулся и вылетел из кабинета.
Он больше не слышал звуков возни у себя за спиной — должно быть, Фил уже взял их под контроль. Макензи, как угорелый, пролетел коридор и очутился в вестибюле. Куда же подевался этот чертов гонец? Он выглянул через парадный вход, охватывая взглядом площадь с фонтаном. Глаза резануло от солнечного света. Каждый вдох отзывался острой болью в его груди, в боку кололо, а сердце колотилось, как сумасшедшее. Да, ничего не скажешь, он здорово сдал.
Среди «синих балахонов» на улице поднялся переполох. Макензи узнал в одном из них гонца. Тот тыкал пальцем в сторону этого здания. Его тарабарщина сливалась в ушах полковника с бешеным ритмом собственного пульса, превращаясь в неясный гул. Рядом с гонцом находилось семь-восемь человек. Эти были куда старше и безо всяких эмблем на балахонах… Но уж Макензи с первого взгляда безошибочно умел узнать высокопоставленного руководителя, и по поводу этой компании у него не было ни малейших сомнений. Прислужник, похоже, был ими отпущен восвояси. Сами же старцы, быстро пересекли площадь, направившись к зданию.
