Игры с судьбой. Книга первая - [3]

На открытом лице коменданта не отразилось даже тени непонимания, смущения или негодования. Лишь слегка склонив голову, тот пожал плечами.

— Подвиг из разряда тех, о которых я б посоветовал Вам умолчать. Многие недолюбливают генерала и рады были б посмеяться над ним. Но только из-за смеха можно лишиться головы. Корхида не любит, когда над ним смеются. Кстати, может, передумаете, и составите мне компанию.

— Шахматы? Увольте!

— Бокал вина и легкий ужин?

— Что ж, от этого не откажусь, — проговорил Да-Деган спокойно. — Слишком давно не получал подобных приглашений.

Комендант коротко кивнул, приглашая его пройти в соседнюю комнату. В небольшом помещении горела свеча, разгоняя мрак. На темном дереве стола покоились блюда с ломтями хлеба, сыром, вареным мясом и рыбой. От всего этого великолепия рот моментально наполнился слюной. И незаметно кусая губы, Да-Деган пытался изо всех сил казаться если не пресыщенным, то не особо удивленным.

Гордость! Эта, недавно полудохлая птица, подняла голову и расправила крылья. Меньше всего ему хотелось выглядеть потерпевшим крушение путешественником или оголодавшим дикарем, желудок которого терзают спазмы голода. Менее всего!!!! Но ведь так и было.

Неторопливо опустившись в предложенное кресло, Да-Деган улыбнулся, внимательно рассматривая своего собеседника. То ли противника, то ли друга. Напротив него сидел почти мальчик с вьющимися прядями темных волос, среди которых проскальзывали тонкие ниточки ранней седины, оливково — зелеными глазами и светлой кожей.

Тяжело вздохнув, Да-Деган положил в свою тарелку скромную порцию рыбы, и задумчиво отщипнув кусочек, принялся жевать, едва удерживаясь от соблазна оголодавшим волком наброситься на пищу. Вкус у рыбы был неземной.

Комендант наполнил бокалы рубиновой влагой вина. Но у Да-Дегана достало разума и сил отодвинуть бокал.

После лютого холода, голода и тьмы, в неге тепла он чувствовал, как гаснет рассудок и теряется воля. Безумно, невероятно хотелось спать, глаза слипались. После ужаса подземного бытия, он чувствовал, что с трудом удерживает контроль над собственным сознанием и телом.

Там, внизу оставаться человеком было проще, и не существовало альтернативы. Здесь существовал десяток соблазнов. И соблазн в соблазны окунуться. Там — то всего лишь надо было выстоять и выжить.

Все же, невольно Да-Деган обдумывал предложение, сделанное ему комендантом. Обратиться к кому-либо из контрабандистов — что ж, в его положении предложение было из тех, что дают положительный результат. А попробовать было возможно. Среди контрабандистов Раст-Танхам у него не было много знакомых. Но ведь, если пожелать, всегда можно найти ниточки, за которые стоит потянуть. Он и так был по уши обязан парням из Оллами. По крайней мере, эти ему б не отказали. Но покинуть Рэну означало еще кое-что.

В этом мире могли все же выжить несколько человек, позаботиться о которых он был обязан. И стоило, прежде всего, поинтересоваться их участью. Ко всему, он чувствовал себя человеком, наделавшем непозволительно много долгов. Перед мысленным взором встало злорадное лицо Корхиды. Он здорово задолжал генералу. А по счетам, так уж получилось, Да-Деган привык платить.

Злая, жалящая усмешка возникла на его лице. Покинуть Рэну, а потом каяться и ругать себя. Сбежать и развести руками, беспомощно оправдываясь. Нет, только не в этот раз!!! Довольно ему поводов для раскаяния. В этот раз он будет не каяться, а действовать. И только на руку, что никто из нынешних его противников не считает его хоть на что-то способным человеком. Что ж, генералу придется здорово удивиться, когда придет время сделать это открытие.

Вздохнув, Да-Деган, откинул голову на спинку кресла и смежил веки. В первую очередь ему нужен отдых и сон, а все остальное — позже.

Он проснулся после рассвета. В комнату вливался широким потоком солнечный свет. Где-то в вышине плыли клочками ваты облака, и расплавленным серебром блестело море. Поднявшись на ноги, Да-Деган подошел к окну, наслаждаясь видом.

И сколько же лет он не видел неба? Сколько лет не мог набрать в легкие свежего легкого воздуха, ощутить на коже то нежные, то колючие поцелуи вольного ветра? И как он мог позволить Судьбе вытворить с собой такое?

«Никогда, — повторил он мысленно свою клятву, — никогда и никому больше я не позволю так обращаться с собой. Никогда».

Обернувшись, он заметил, что рядом с его ложем, на стуле припасена чистая одежда. Она не была новой, но крепкой и добротной. Это пришлось кстати, его собственная одежда давно превратилась в лохмотья и была годна, разве что пугалу. Переодевшись, мужчина отыскал глазами зеркало и отпрянул, соприкоснувшись взглядом с своим отражением.

Из зазеркалья смотрел мальчишка. Осунувшийся, усталый мальчишка, а никак не мужчина. Юное лицо, крепкое тело, тонкие и четкие черты лица. И только серые, словно вода горных озер, глаза, с пронзительным, цепким, вопрошающим взглядом смотрят как орудия из бойниц. Глаза, явно принадлежащие кому-то более зрелому и опытному, чем неоперившийся птенец, которого он видел.

Это лицо было привычно, и его он втайне ненавидел. Время летело пущенной из лука стрелой, бешеной пулей. Но годы были не властны над юностью его черт. И даже форт ничего не изменил в этом. Разве что впали щеки да более явно проступили скулы, а под глазами залегли глубокие тени. А так, словно и не было этих, проклятых лет одиночества и тоски.