Игры на раздевание - [78]

— Ты развёлся со мной.

— Я дал развод, это разные вещи. Я обязан был заставить тебя жить, а жить — значит, принимать решения, и для этого нужна свобода.

— Куда приводят мечты… Меня они привели в ад, но ты пришёл за мной. Всё-таки пришёл.

Я вижу его глаза, и даже в такой неполноценной яркости вечернего зарева мне кажется, что так много изумрудной зелени ещё не было на Земле. Пронзительной, больной, страдающей, вонзающей тысячи тонких игл в потрёпанные ткани моего сердца. В изношенную сердечную мышцу.

— Я приходил за тобой много раз. Но ты не слышала, и у меня не было выбора…

— И ты послал за мной ЕГО.

— И он своё дело сделал.

Иглы входят ещё глубже: сделал ведь. А не должен был.

— Почему ты так долго прятался от меня?

— Не прятался. И так было нужно. Чтобы ты смогла заново научиться жить. Только так, Викки. Ты слишком сильно мне доверяла. Всегда. Парадоксально, но ты продолжала это делать, даже когда говорила себе и другим, что доверия больше нет. Ты годами не смотрела мне в глаза, но продолжала вкладывать в мои руки свою жизнь, судьбу, будущее. Ты разучилась не только жить, но и самостоятельно существовать. И не понимала сама, как это разрушало твою личность, убивало тебя.

— А если бы всё вышло не так, как задумал великий стратег, что если бы я не смогла и… провалилась?

Мы оба знаем, о каком провале речь. Из одного такого провала он вытаскивал меня в прямом смысле собственными руками и по локти крови. Кай кивает, показывая, что понимает, о чём я:

— Вокруг тебя было множество людей, Викки. Твоё одиночество было иллюзорным и только для тебя одной: Лейф, Адити, твой любимый психиатр Алла и Дженна, и даже консьерж в твоём доме и ещё множество людей, которых ты не знаешь и никогда не узнаешь — все были вокруг тебя, и все они были моими глазами и ушами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Господи, я подозревала, что Лейф не просто так всё время попадался на моём пути. И даже знаю, почему этому стратегу не было достаточно только Адити — он никогда не доверял одному мнению. Но неожиданное возвращение Аллы в мою жизнь, регулярные встречи, беседы — я должна была догадаться!

Мой муж нежно проводит большим пальцем по моим губам:

— У меня всё было под контролем, за исключением одного, — вздыхает, но не перестаёт улыбаться.

— Тебя самого?

— Да. Как видишь.

— Кай… — даже не знаю, как это сформулировать, — как мне жить с мыслью, что ты разбился нарочно, что и это — часть плана?

— Нет, тебе не придётся, — усмехается. — Это вышло случайно. Действительно, случайно: мистер безупречность далеко не так безупречен, и у него немного сдали нервы. А теперь ещё и… — кивает на своё бедро, — мою «небезупречность» видно невооружённым глазом.

— Ты получил моё письмо?

— Получил.

— Почему не ответил?

— Ты должна всё очень хорошо взвесить, Викки.

Я чувствую, он хочет сказать нечто важное:

— Боюсь, я не самый правильный выбор для тебя, Вик. Я хочу, чтобы ты была счастлива, это самое главное.

— Моё счастье — мне решать, где его искать.

Он качает головой и переводит взгляд на лежащую на полу трость, затем отпускает меня и поднимается, подходит к панорамной стене, открывающей вид на Коал Харбор:

— Ты должна смотреть на жизнь трезво. У тебя ещё есть время — несколько лет в запасе точно. Ты всё ещё можешь устроить свою жизнь полноценно — так, как тебе всегда было необходимо.

Против солнечного света мне не видно его лица, но я впитываю каждой своей клеткой близость человека, ставшего за годы жизни родным. Каждая линия в его облике кажется мне в этот миг идеальной, и ни одна другая во всей Вселенной не способна её повторить.

— А как мне было необходимо? — тихо спрашиваю.

— Создай полноценную семью, роди здоровых детей.

— А ты?

— А мне есть, чем заняться. И я тоже постараюсь наладить свою жизнь, найду кого-нибудь.

Последняя фраза хватает за горло и не даёт дышать:

— Кай… наша жизнь много чего пыталась нам доказать… но я вынесла из всего произошедшего только один вывод — моя возможна только с тобой!

Я чувствую, как он закрывает глаза. Такие важные, правильные, нужные слова, так странно и не вовремя мною произнесённые способны теперь, похоже, только на одно — причинять ему боль.

— Ты как глыба, за тобой спрячешься, и не дует, — пытаюсь ему объяснить. — Только один человек может дать мне то, в чём я на самом деле нуждаюсь. Такой был, есть и будет только один — ты. Ты — моя ось, точка опоры.

Он поднимает руку и подносит к лицу, я не знаю зачем. Мне не видно. Всё, что у меня есть — это силуэт его фигуры, опирающейся на трость, против ржавого солнечного света, бьющего в тонированное стекло здания.

Я поддаюсь внутреннему зову, подхожу и прижимаюсь лбом к спине мужа. Да, хоть мы и разведены, он всё равно мой муж. Я чувствую его тепло — хоть и маленький, но всё же кусочек его спины в эту секунду принадлежит мне.

Кай не отталкивает. Просто стоит. Я напрягаю слух, стараясь поймать ритм его дыхания, зафиксировать вдох или выдох, но здесь, где-то между его лопаток, совсем ничего не видно и не слышно. И я, отбросив в сторону весь груз и неоднозначность последних лет, словно ничего и не было, подсовываю руку под его ладонь.