Игры фавна - [2]

— Так что ты собираешься предпринять? — осведомилась Менция.

— Предпринять? Она права: вероятно, ему следовало что-то предпринять. Только вот что?

— А что ты думаешь?

— Я думаю, тебе стоит отправиться по их следам, чтобы узнать, что же с ними случилось.

— Очень разумно, — согласился он.

Демонесса превратилась в чёрный клуб дыма.

— Проклятье!

И он отправился их искать. Проблем со следами не возникло: ясно виднелись и отпечатки её шлёпок в форме песочных часов, весьма напоминавших фигуру самой нимфы, и его галош, которые Ветвяк мощно вдавливал в землю в некотором отдалении друг от друга. Они изгибались вокруг других деревьев, когда она уклонялась и совершала прочие отвлекающие манёвры. Смыслом догонялок являлся сам их процесс; фавны с нимфами обожали бегать почти точно так же, как и танцевать. Чем лучше погоня, тем лучше её празднование в конце. Леспок вспомнил одну нимфу, пребывавшую в дурном настроении из-за того, что её дерево оказалось поражено грибковой инфекции, она просто стояла на месте. Это, разумеется, абсолютно не заводило фавнов, и ни один из них до неё не дотронулся. Любой нимфе, не желавшей иметь дело с каким-нибудь из фавнов, достаточно было в любой момент замереть, и он бы оставил её в этом покое. Иногда нимфа дразнила фавна, притворяясь неподвижной, и, когда он отворачивался, сама бросалась за ним в погоню. Если ей удавалось его поймать, он обязывался выполнять все её сиюминутные пожелания. Конечно, её желания ничем не отличались от его, но другие фавны немилосердно насмехались над товарищами, которые давали нимфам себя поймать.

Летевшая перед ним Менция заскучала.

— Ты готов к моему исчезновению?

— Да, — рассеянно отозвался он.

— Хорошо, — она осталась на месте. Он понял, что требовалось, наоборот, умолять её остаться, тогда бы она была уверена, что ничего интересного ей тут больше не светит.

Следы вели по направлению к Пустоте. Неподалёку Леспок увидел выжженную посреди травы точку невозврата, от которой в обе стороны отходили границы невозврата. Разумеется, нимфы с фавнами были не настолько глупы, чтобы за них забегать. Все, кто пересекали эти полосы, обрекали себя на смерть. Только некоторым магическим существам дозволялось входить в Пустоту без вреда для себя. Ночным кобылицам, например, потому что они принадлежали миру снов и за его пределами не материализовывались.

— Не подлетай слишком близко к Пустоте, — предупредил демонессу Леспок.

Она почти сменила курс, чтобы приблизиться к границе, затем замерла.

— Эй, а ты коварный тип! — почтительно сказала она. — Ты ведь знал, что я нарочно сделаю назло. И это почти сработало. Но я лишь слегка не в себе. А чтобы влететь в Пустоту, надо быть двинутым на всю голову.

— Может, в следующий раз, — пробормотал он.

Дриада вполне очевидно поддразнивала Ветвяка, её следы подходили довольно близко к границам невозврата. Шаги вели почти до самой линии, потом резко отпрыгивали назад, и снова ближе к ней. Опасность данной сферы отлично сочеталась с напряжением погони. Леспок тоже занимался время от времени чем-то подобным и прекрасно знал, насколько близко следует подходить к Пустоте, чтобы туда не затянуло.

Внезапно его сандалеты не пожелали идти дальше. Он ошеломлённо застыл на месте: в чём дело? Магические сандалеты, как и у всех обувных фавнов, защищали его копыта от вреда и останавливались, только если он собирался вступить во что-то вредное. Но впереди он не видел никакой угрозы.

— Ну, и что с тобой? — спросила Менция. — Устал топать?

— Это не я, — объяснил он. — А мои сандалеты.

— Слушай, а ты начинаешь мне нравиться. Ты почти такой же псих, как я.

— Вряд ли это возможно.

— Благодарю, — на сей раз её румянец имел пурпурный зелёно-пятнистый оттенок, который простёрся вниз по её ногам и тени. — Так почему твои сандалеты стоят?

— Не знаю. Может, ложная тревога.

И всё же раньше они никогда не ошибались. Поэтому он наклонился к своим мохнатым коленям и тщательно обследовал землю впереди. Самая обыкновенная. Здесь росло несколько улыбающихся гладиолухов, счастливейших из цветов, а позади них отмахивался от мух конский хвост. Леспок подумал, не спросить ли его о том, что здесь способно причинить вред, однако язык цветов он понимал не так чтобы очень хорошо, да и в любом случае ответить он мог только ржанием. Так что в конце концов фавн просто поднялся и обошёл подозрительное место.

— Ну, во-от, — разочарованно протянула демонесса.

Но теперь он не мог найти следы. И те, и другие исчезли. Пришлось повернуть обратно — и тогда он увидел. Щепку наоборотного дерева на земле. Уверенность в происхождении дерева объяснялась легко: уголки рта ближайшего к щепке гладиолуха печально поникли. По обе стороны от щепки отпечатались колечки дриадиной подошвы. Нимфа ненароком наступила на неё. Щепка не причинила ей прямого вреда, так как лежала плашмя. Но она точно повлияла на магию самой шлёпки, и она, должна быть, потеряла уверенную поступь.

— Ты что-то заметил, — проницательно резюмировала Менция.

Теперь он видел и кое-что другое: отпечаток галоши рядом с шлёпочной восьмёркой. Фавн осознал горькую правду. Из-за противоположного магического эффекта шлёпки нимфа потеряла равновесие и начала падать за ведущую в Пустоту полосу. Ветвяк столкнулся с ней, удивлённый внезапной остановкой, и она увлекла его туда за собой.