Игры богов - [44]

Ли посмотрел на Марта и шагнул в водоворот. Ну конечно, он же знает, что Март за ним последует куда угодно. И последовал. Ровно ничего не почувствовал, ни тепла, ни холода, ни ветра. Как в дверь прошел – и оказался в густом мрачном лесу, померещилось сначала, что ночь или поздний вечер, а нет, просто кроны густые свет плохо пропускали. И все равно, дойдя до ручья, они решили привал устроить, от крови отмыться, рубашки отстирать, куртки оттереть. Ну и перекусить, в сундуках и еда была. Вот как она там свежей была, кто хлеб пек и этим чудищам носил?

Пока сидели возле костра, Лумис все задумчивее и задумчивее становился. Размышлял о тяжелых судьбах чудовищ. Только ведь Март и вправду так думал. Не разбудят ли они своей воинственностью какое-то древнее зло? Да и вообще ведут себя не лучше хартингов, вламываются в поисках сокровищ в чужие дома, причем не прорываются вперед, а уничтожают всех на своем пути. Абсолютно всех. Обшаривают каморки и уголки – вдруг кто спрятался, чтобы тоже убить. Конечно, чудовища на них бросаются с оружием в руках, да ведь имеют право…

В ближайшей деревне выяснилось, что они уже не в Карении. Лумиса это не удивило. Он постоял возле колодца, недоумевающе наблюдая, как толстенная баба ворот крутит, поднимая бадью с водой, покачал головой, словно никогда не видел. Баба ему и сказала все, что о нем думает, а заодно и о его родителях и прочих родственниках до пятого колена. Лумис рот и разинул.

Золото и здесь пользовалось спросом, так что им охотно позволили переночевать в сарае, пару одеял дали и подушки. Ночь была теплая, одеяла не понадобились, но Лумиса они укрыли. Он вкусно похрапывал все дежурство Марта, Ли беззвучно дышал и даже обходился без обычных своих резких движений, а Берт, как водится, спал плохо, беспокойно. Почему Лумис поставил ему такие условия: семья остается, а ты идешь? Или даже так: семья живет, если ты идешь. Объяснил бы. Особенно насчет хартингов… Тоже непонятно: ведь если Лумис хочет остановить хартингов, они ему помогать никак не должны, а помогали. А если он и правда хитроумный Укрыватель, покровитель бродяг, воров и путешественников, ловкач и хитрила, каких мало? Задурил головы хартингам поисками этого артефакта, а сам свои дела проворачивает… Или для себя этот артефакт ищет. Разве ж людям понять замыслы Игроков?

Сколько лет прошло с тех пор, как закончились последние Игры богов? Никто и не знает. Может, тысяча, может, три. Земля потом долго еще раны зализывала, когда они наигрались, войны среди людей вспыхивали постоянно, да страшные войны, кровавые и беспощадные. А потом как-то улеглось, границы установились, государства образовались на месте забытых и разбитых старых, отношения налаживались. И нормально ведь все было. Воевали, не без того, человек без этого не может, но сами с собой, обычным оружием, и, идя в бой, солдат понимал, что встретит такого же солдата, разве что чуть более умелого – и тогда не повезет. А как можно, например, против Громыхалы? Он как молнией-то засандалит – и все, повоевали… Или тварей каких спустит… Впрочем, с тварями проще, тварей убивать можно, а боги-то бессмертны.

Март, надо признать, против богов ничего не имел. Чтил даже, но так, самую малость, на всякий случай. Монетки в храмах оставлял, благословения, случалось, просил – и получал. Если монетку оставлял или дары какие. Но относился к ним, как к сказочным героям. Кто-то ему нравился – например, Красотуля или Укрыватель, кто-то не нравился – Стрельчиха или Трудяга. Они были, в общем, понятными. Стрельчиха-то не нравилась потому, что напоминала соседку, целомудренную ну просто до невозможности (а что ей еще при таком-то носе оставалось), которая вечно строжилась, мальчишек гоняла, а на хорошеньких девчонок постоянно родителям наговаривала, жаловалась, и ведь врала так, как и Март не умел. А богиня – она что, скачет по своим лесам с луком, охотится, интриги против папеньки Громыхалы плетет..

– Спи, – ткнул его в спину Ли, – мыслитель.

Лошадей здесь купить не удалось, пришлось топать пешком. Лес есть лес, и Ли с Мартом из спутников Игрока превратились в телохранителей. Идти с обнаженным пламенным мечом показалось глупым, поэтому Март держал под рукой заряженный арбалет, Ли небрежно нес лук с наложенной уже стрелой, и Март уж знал, насколько быстро может он вскинуть опущенный лук и выстрелить, да не в стиле Лумиса, а метко. Берт получил посох и не знал, что с ним делать. Март уж подумал: может, лучше ему арбалет, а мне палку эту, потому что Берт с палкой выглядел смешно. А Лумис – нормально. Он еще и опирался на свой посох и шевелил концом траву, радостно оря, если обнаруживал гриб. До обеда грибов они набрали достаточно, нажарили их и до отвала наелись. Лумис удивлялся – зачем, ведь купили еду в деревне. Как вот ему объяснить, что хлеб с сыром прекрасно несколько дней пролежат, а кто скажет, попадутся ли завтра грибы или дичь какая-нибудь. Бывает, что идя лесом, только грибами да кореньями кормишься. Тропа, по словам крестьян, вела их к городку, славному своими ярмарками. Этого королевства война пока не коснулась. Март, услышав, что это Ламма, не поверил своим ушам и вопросительно посмотрел на Ли. Ли рассказывал ему о Ламме, так, по его словам, страна эта лежала далеко на западе, от Карении ее отделяла горная цепь Драконий Хвост, не очень высокая, но усеянная острыми узкими пиками. Как можно перешагнуть сразу такое расстояние?