Игры богов - [98]

В какой-то мере такие действия Голониуса можно было назвать даже гуманными, ведь он не стремился к тому, чтобы убить всех жителей Светлой половины Серебряного Ожерелья и единственными, кого он ненавидел, были маги достигшие высшего уровня познания и умеющие возвращать умерших к жизни. Таких магов некроманты, начиная с Голониуса, ненавидели даже больше, чем сам верховный некромант ненавидел перешедших на сторону врага принца и верховную жрицу. Причин для такой лютой ненависти у некромантов было множество, но самой главной была та, что все опытные, могущественные маги хорошо разбиравшиеся в астрологии могли возвращать имя даже тем аттеаноста, в которых они с такими трудами обратили существ умерших столетия и тысячелетия назад, чем сводили на нет все усилия этих гробокопателей и трупоедов создать численное превосходство над своим врагом и победить в войне.

Вампиры и оборотни также ненавидели, точнее недолюбливали друг друга, но всё же не настолько сильно, чтобы постоянно искать врага и уничтожать его, а скорее из принципа, так сказать по инерции, нежели всерьёз. В основном потому, что в армии Голониуса давно уже не было ни одного оборотня. Все оборотни до единого, которых Голониусу удалось загнать в свою армию силой или заманить хитростью, благодаря знаменательной встрече трёх друзей с братьями Гедеонаром и Орболаном, уже менее, чем через год перешли на сторону короля Лигуисона и теперь очень многие люди миров Светлой половины жили на две стороны вне укреплённых поселений в лесных поселениях и хуторах, так как нет более сложной задачи, чем выследить оборотня в лесу и, уж, тем более, убить его там.

Такое было не под силу даже вампирам, хотя в принципе вампир, распростёрший крылья, если ему удастся выследить волка, мог нанести смертельные раны оборотню своими клыками и когтями, но в то же время и сам становился для него лёгкой добычей, а дальше всё зависело уже только от того, к кому раньше придут на помощь собратья, поскольку оба падали на землю бездыханными. Как правило оборотни всегда успевали к месту такой схватки раньше и уносили с поля боя и одного, и другого, вот только вампир после этого становился пернармо, то есть полуволком, оборотнем, которому уже было невозможно полностью обернуться волком или другим хищником, звериной становилась одна только его голова, да, ещё руки превращались в вампирские лапищи, но зато было дано избавиться от жажды и многих других вампирских недостатков и вредных привычек, то есть быть практически нормальным человеком. Правда, пернармо мог к тому же выпустить коготь обращения оборотня, но при этом ещё имел способность расправить чёрные вампирские крылья и летать, как и прежде и даже сохранял вампирский зуб инициации.

Такие крылатые воины обладали огромной силой, быстротой реакции и самое главное им не были страшны ни святая вода, ни ультрафиолет и к тому же если они принимали новую веру, то становились самыми опасными для некромантов белыми рыцарями и сражались с ними особенно ожесточённо. Зато вампиров они с весёлыми криками и свистом только гоняли, как коршуны ворон, ну, и ещё стремились захватить в плен, чтобы превратить в пернармо вопреки их желанию. Вампирам это, естественно, не нравилось, особенно тем из них, кто был инициирован сотни лет назад и потому считал себя лордом. Им была оскорбительна сама мысль о том, что они могут лишиться клыков и взлететь в небо, а на земле в минуты смертельной опасности превратиться в человека с волчьей головой. Тут их не прельщало даже то, что став пернармо они смогут быть близки с особами противоположного пола и иметь потомство от такой любовной связи.

Если вампиры забирали с собой покусанного их собратом волка, то они превращали его в периара, вампира полукровку не способного полностью выпускать крылья из тела, но мучимого жаждой. Полноценными оборотнями они быть переставали. Периары никогда не засиживались слишком долго у вампиров и всегда находили возможность сбежать от них и поскольку в трудную минуту они всё же могли превратиться в самое настоящее чудовище, отдалённо похожее на волка, то всегда приходили к своим и кровь оборотня исцеляла их от вампиризма пусть и не сразу, но зато полностью и становились обычными пернармо. Зато пернармо к вампирам не возвращались никогда, за что вампиры так ненавидели оборотней, ведь это наглядно показывало всем, что все кровососы это неполноценные существа, чтобы они там о себе не думали, и только став пернармо люди обретали истинное могущество и к тому же могли производить на свет потомков.

Король Лигуисон не ставил перед собой задачу истребить всех, кто находился на стороне врага, хотя действия его солдат были куда более жестокими хотя бы в отношении вампиров. Если вампир, раненный рыцарем-крестоносцем не сдавался, то случалось, что его убивали, если он не успевал совершить энтулессе-ет-нойре, обратившись в кучку золы, и смыться с поля боя в свой уютный гробик, чтобы, отлежавшись в нём месяц, вновь вернуться в строй, за что вампиры, которые несли от белых рыцарей самые большие потери, платили им той же монетой, так как их нельзя было инициировать или обратить в аттеаноста. Правда, рыцаря павшего в бою можно было вернуть к жизни, а эти парни своих никогда не бросали. Рыцари вовсе не были кровожадными монстрами, а вампиры, по большому счёту, полными идиотами и частенько, пораскинув мозгами сдавались в плен, после чего вампиров превращали в пернармо.