Игры бессмертных - [3]

– Одиннадцатый класс! Вы вообще соображаете, что творите? – грозно начала она с порога, монументальной стокилограммовой массой нависая над учениками.

– Война? Уже? – пискнул Пращицкий, очень натурально изображая испуганного.

– Я тебе сейчас устрою войну! – погрозила в его сторону солидным кулаком завуч. – Быстро признавайтесь, кто это сделал?

Все с готовностью заозирались.

– Я! – медленно поднялся Васильев, пряча лукавую улыбку. Класс облегченно выдохнул. – Но там и было всего ничего, – демонстративно пожал он плечами.

– Чего ничего? – грозно склонилась в его сторону завуч.

– Компота, – простодушно отозвался Васильев, и его конопатое лицо заискрилось. – Всего какой-нибудь литр. Я залпом выпил.

Сообразившие шутку первыми захихикали, так что завучу пришлось перекрикивать голоса.

– Какой компот, Васильев! Я спрашиваю, кто разгромил медкабинет?

– Враги, – не раздумывая, брякнул Пращицкий и уже под нарастающий хохот добавил: – Враги рода человеческого.

– Вам все шутить! – ревела завуч. – А там все пробирки перебиты. Ни одного грамма взятого биоматериала! Кто был у врача последним?

– Медсестра оставалась, вы у нее спросите. – Непрошибаемого Пращицкого даже гнев завуча не гнул к парте. – Может, она оборотень в халате?

– Когда найдем – спросим, – грозно заверила завуч. – Еще раз спрашиваю, кто был в кабинете последним?

Все дружно посмотрели на ряд у окна. Игорь невольно нашел глазами Алису. Она все так же сидела, склонив голову, спрятав за волосами лицо, и что-то чертила в тетради. Девчонки стали гадать, кто же из них был последний. Вышло, что все дружно вошли и дружно вышли, не оставив последнего.

– Кому-то наша кровушка не по нраву пришлась, – голосом ворона-вещуна прокаркал Васильев.

– Да мы все сдали кровь! – Оправдываясь, Пращицкий показал средний палец на левой руке. Вряд ли он вложил в этот жест какой-то другой смысл, кроме желания показать маленький синюшный след от укола. Но движение получилось слишком двусмысленным. Класс за его спиной грохнул. Нелли Олеговна в панике замахала на него рукой.

– Так… – Завуч наградила Пращицкого таким тяжелым взглядом, под которым и броня танка прогнулась бы, но тот лишний раз взмахнул белесыми ресницами и растянул в улыбке потрескавшиеся от весеннего авитаминоза губы. – Дружно встали и пошли в поликлинику сдавать кровь. А я пока вызываю милицию. И если виновный найдется среди вас… – Она еще раз оглядела вытянутые от удивления лица. – Считайте, что заработали свой волчий билет на экзамен.

Ошарашенный, притихший класс стал медленно собираться.

– А чего там было пить-то, – расстроенно жал плечами Пращицкий. – С каждого по пять грамм, тридцать человек. Всего полторашник какой-то. На один глоток…

– Митя, сейчас договоришься, – одернула его Нелли Олеговна, и стекла очков ее теперь уже грустно блеснули. – Иванов, Петров, Сидоров… – Она не договорила.

Игорь сдернул свою сумку со спинки стула, и голова его снова невольно повернулась к Алисе. На тетрадном листке четко и очень красиво крупными буквами было выведено: «В моей смерти…»

Ярость хлопком взорвалась в голове. Если она такая дура, он в этом не виноват. Никто же не знал, что она малахольная. Ей слово, а она сразу в русалки записываться.

– Делать больше нечего? – быстро зашептал он, склоняясь над одноклассницей. Одну руку как бы невзначай положил на ее стул, а другую опустил на тетрадь. Ладонью на страницу. – Опять на тот свет захотела?

– На тот? – Алиса перевела на него свой чистый, ясный, словно промытый перекисью водорода взгляд.

– Несчастную из себя строишь? – шипел Игорь ей в лицо.

Ганина вдруг улыбнулась. Это было неправильно. Она должна убиваться, должна умолять. Но ни в коем случае не должно быть этой улыбки.

– Дура! – выдохнул Лавренев, сминая тетрадный лист. Страница легко оторвалась. И он пошел по проходу, засовывая бумажный комок в карман.

– Узнаю, чьи шутки… – зло бурчал он потом, ожидая вместе со всеми в очереди, – заставлю кровь до конца жизни сдавать.

Девчонки испуганно перешептывались. Васильев в задумчивости гладил живот.

– Неужели я ошибся? – бурчал он себе под нос. – Точно помню, компот был. И по вкусу… Надо же так обознаться.

– У тебя компот, что ли, из клюквы был? – равнодушно тянул Пращицкий. Шутить ему уже надоело.

– Почему из клюквы? – Васильев достойно держал на своем лице удивление. – Из яблок, с черносливом.

– Цвет-то должен был быть красным, если спутал с кровью, – хихикнул Митя, разваливаясь на лавке.

– Действительно, и цвет другой был… – тянул свое на одной ноте Васильев, заставляя сидящих рядом парней сгибаться от смеха в три погибели. – С чего я взял, что кровь?

Игорь затылком чувствовал, что Ганина стоит рядом. Не смотрит. Просто стоит. Отдельно от всех. Вцепившись своим маленьким кулачком в лямку сумки. Голова наклонена, волосы занавешивают лицо.

Черт! Первый день из больницы, а уже сил никаких рядом с ней стоять. И он пошел к толпе девчонок, демонстративно приобнял Катю Сахарову, стал болтать полную ерунду, рассказывать бородатые анекдоты, но девчонки, польщенные вниманием красавца, не прогоняли, хихикая.

Медсестра им теперь досталась обстоятельная, полная пожилая женщина с мягкими руками. Она добродушно пыхтела, принимая в свою ладонь тонкие юношеские пальцы, осторожно колола, с сомнением глядела на выступавшие красные бисеринки, не спеша набирала полую трубочку, волшебным образом заставляя кровавые пунктиры подниматься вверх.