Игры - [2]

Тем не менее, что-то в его голосе и выражении глаз говорило, что бедняга попал в сложную ситуацию и не представляет, как из неё выкрутиться. На следующем уроке физкультуры мы выстроились рядами и стали искать аль-Давахили, но не могли его найти. Глазами мы обыскали всю площадку и, наконец, увидели его: он прятался под большим деревом, растущим у входа в столовую. Укрывшись за огромным стволом, аль-Давахили высунул голову, наблюдая за происходящим, подобно пытающемуся скрыться страусу. Однако напрасно: учитель выследил его, прокричал его имя, и бедняга был вынужден покинуть своё укрытие. Тогда мистер Хамид спросил с угрозой в голосе: «Ты принёс спортивную форму?».

Минуту аль-Давахили молчал. Затем, к нашему удивлению, он кивнул головой, и учитель приказал: «Ступай переоденься и возвращайся обратно».

По рядам школьников пробежал шепоток. Это был хит сезона. Чтобы аль-Давахили надел спортивную форму?! Мы предвкушали, как будем загибаться от смеха, дразнить его и обзывать, пока он не взмолится о пощаде. Нас разбирали любопытство и та омерзительная кровожадность, что испытывают люди, смотрящие соревнования по реслингу. В тот момент нам хотелось мучить, причинять боль и упиваться этим. Взгляды наши были прикованы к ступенькам, на которых аль-Давахили должен был появиться спустя мгновение. Нас одолевало нетерпение, как диких зверёнышей, облизывающихся в предвкушении жертвы. Когда он начал спускаться вниз по ступенькам, его нелепый вид превзошёл все наши ожидания. Из выреза спортивной майки вылезала грудь, как у женщины, а огромный жирный живот свисал вниз и колыхался при малейшем движении. Ослепительная белизна его толстенных ляжек и неохватные ягодицы, разделённые шортами на два равных полушария, одно из которых при ходьбе поднималось наверх, а второе опускалось вниз, были выставлены на всеобщее обозрение.

Мы взорвались смехом. Все находили это зрелище чрезвычайно уморительным, даже наш новый учитель, губы которого разъехались в широкой улыбке. Мы хлопали в ладоши, свистели и кричали: «Аль-Давахили!». Тому пришлось пересечь площадку, чтобы подойти к нам, но мы в нетерпении бросились к нему и окружили несчастного. Тут аль-Давахили повёл себя странно: он принялся смеяться, притворяясь, что ему прямо-таки не удержаться от смеха. Затем стал быстро расхаживать по кругу, чтобы показать, как сильно трясутся его ягодицы, и бить себя по животу. Чтобы выбраться из этой ситуации, он решил показаться настолько смешным, насколько это было возможно. Аль-Давахали как будто говорил нам: «Видите? Я так смешон, что и сам смеюсь над собой, чего же вы ещё хотите?».

Это поведение нам не понравилось. Неискренний смех аль-Давахили ослабил силу наших насмешек. Без его боли и злости наша радость не могла быть полной, поэтому мы должны были дойти в этом поступке до самого конца. Обуреваемые демонами, мы даже не заметили, что наш учитель позвал нас. В тот момент мы уже не хохотали над его внешним видом, а смеялись просто, чтобы заставить его почувствовать боль и разбить скорлупу равнодушия, в которой тот скрывал свои истинные чувства. Аль-Давахили всё не сдавался, он продолжал фальшиво смеяться и быстро бегать. А наши издевательства становились всё более жестокими, пока, наконец, кто-то не сказал, что аль-Давахили может вскармливать грудью младенцев. Мы взорвались смехом. После этих слов аль-Давахили остановился и принялся размахивать кулаками в попытке ударить нас. Однако они были безуспешны. Тогда он уставился на нас и открыл рот, пытаясь что-то сказать. Губы его дрогнули — и он громко заплакал.