Игрушка судьбы - [12]

Он не проронил ни слова, пока они не миновали аллею, открытый теннисный корт и дорожку, ведущую к закрытой площадке для тенниса. Ночь выдалась тихая, как это и бывает в мае: безоблачное небо усыпано звездами. Здесь, в дальней части сада, казалось, что цветы скорее изваяны скульптором, чем высажены садовником. Подобная симметрия, чересчур правильный порядок казались неестественными Морган, привыкшей к буйству растительности в Фокс-Холле. Самообладание вернулось к ней, и даже в темноте она прекрасно различала ровные ряды тюльпанов, клумбы лобелии, высокие ирисы, выстроившиеся как стражи по краям дорожек. Ричард словно читал ее мысли.

– Это первый сад подобного рода в Англии, – произнес он. – Итальянский стиль.

– Выглядит неестественно, – заметила Морган, разглядывая идеально круглые клумбы нарциссов. Затем обратилась к Ричарду: – Что я сказала не так?

Ричард улыбнулся, белоснежные зубы блеснули в лунном свете:

– Вы упомянули людей, силой заставляющих других принять их точку зрения. Именно это делает Генрих. Закон о престолонаследии, составленный вашим дражайшим дядюшкой, первый шаг в этом направлении.

Морган нахмурилась:

– Я плохо разбираюсь в подобных вещах. Именно поэтому дядя Томас стал официальным королевским секретарем?

– Это одна из причин. Но суть данного закона вам известна? – Ричард был необычайно серьезен и оглядывался по сторонам, словно боялся, что их могут услышать.

– Там, кажется, речь идет о том, кто станет королем после его величества. Отец что-то говорил, но подобные вопросы меня никогда не интересовали.

Морган припомнила жаркие споры за ужином между отцом, матерью и тетушкой Маргарет, но ни она, ни Нэн никогда не прислушивались, а бабушка Изабо останавливала бурные споры какой-нибудь французской пословицей, утверждая, что волнение за едой плохо сказывается на пищеварении.

– Теперь вам, пожалуй, придется проявлять интерес к подобным вещам. – Ричард тщательно подбирал слова. – Закон о престолонаследии предельно прост. Он гласит, что потомки короля от Анны Болейн являются первоочередными претендентами на корону. И хотя ребенок Анны намного моложе дочери Екатерины Арагонской, именно маленькая Елизавета становится наследницей. Принцесса Мария объявляется незаконнорожденной, поскольку брак Генриха с ее матерью не был законно признан.

Морган помолчала, обдумывая слова Ричарда, а потом сказала:

– Разумеется, король говорит, что их брак с Екатериной можно считать недействительным, поскольку та прежде была замужем за его братом Артуром. Но Екатерина клялась, что они не вступали в супружеские отношения – Артур был слишком молод и слаб здоровьем.

– А Генрих клянется, что Екатерина не была девственницей, и поскольку он взял в жены вдову своего брата вопреки установлениям Ветхого Завета, дети от этого брака умирали сразу после рождения, на основании чего король утверждает, что этот брак не угоден Господу.

– Им с Екатериной действительно не удалось произвести на свет детей, – согласилась Морган. – Хотя нет оснований не верить королеве Екатерине – женщине весьма благочестивой.

Ричард коснулся пальцем губ Морган:

– Ее следует называть не королевой, а вдовствующей принцессой Уэльской, как приличествует вдове Артура.

Рука Ричарда скользнула дальше к плечу Морган.

– Послушайте, милая Морган, вы не должны говорить подобных вещей, не должны никому верить, даже мне. Екатерина не королева, Генрих никогда не был на ней женат, их дочь незаконнорожденная. Существует только ребенок Анны. Вам, как и всем остальным, придется принять Закон о престолонаследии и принести клятву верности Генриху и церкви, которую он создал ради этой брачной чепухи.

Морган рассмеялась:

– Ричард, но это смешно! Разорвать отношения с Римом и основать новую церковь только потому, что Екатерина то ли вступала, то ли не вступала в супружеские отношения с Артуром! Неудивительно, что бабушка Изабо считает англичан немного забавными!

Ричард мягко сжал плечо Морган:

– Это не смешно. Кстати, Генрих Тюдор тоже из Уэльса, как и я.

Мгновение он всматривался в темноту вокруг, затем повернулся к Морган и привлек ее к себе.

– Хватит разговоров о политике, Морган Тодд. Просто будьте осторожны в словах и поступках.

– А находиться в ваших объятиях осторожно? – спросила Морган, пытаясь высвободиться. – Меня предупреждали, что вы начисто лишены моральных принципов.

Ричард ухмыльнулся:

– Тогда вы должны себе представить, какое ждет вас блаженство в моей постели.

– Ричард! Я вовсе не собираюсь ложиться в нашу постель! А сейчас отпустите меня: наверняка все заметили наше исчезновение.

Морган попыталась отстранить Ричарда, но он тихо рассмеялся:

– Все уверены, что я успокаиваю вас после сурового экзамена, устроенного его величеством. Впрочем, именно это я и делаю. – И, наклонившись к самому ее лицу, он продолжил: – О, Морган, не будьте глупышкой. Нравы при дворе сейчас не настолько суровы, как при Екатерине. Любовь правит всем, а мы можем править любовью.

– Вы очень добры, но я не благодарю за любезность собственным телом! Отпустите меня, или я больше не буду разговаривать с нами!

Объятия Ричарда слегка ослабли, и, усмехнувшись, он покачал головой: