Игрушка из Хиросимы - [18]

Хотя ладно, бог с ним, с весом. Выяснить бы себестоимость и точную цену. Бондарев плохо разбирался в игрушках, зато многое знал об электронном оборудовании. Планшет стоил четыреста баксов, электронная книга — сто, ноутбук тянул на тысячу. Исходя из этого можно было предположить, что японский дед-мороз обойдется российскому покупателю в три сотни долларов, если не больше. Будь он даже мудр как Соломон, разве поможет это продать 200 штук игрушек по триста баксов в столь сжатые сроки?

— Я закончила медитацию, — доложила запыхавшаяся Кйоко.

— И как самочувствие?

— Устала. Подвинься, я хочу к тебе.

— Ты забыла обработать ключицы.

— Их не массируют.

— Ошибаешься. В этом залог бодрости и хорошего самочувствия.

— Но Костя… — заныла Кйоко.

— Пять минут, — смилостивился он. — И молча. Иначе все твои труды насмарку.

Испустив тяжелый вздох, она принялась разминать ему плечи, а он спросил себя: почему Харакумо распорядился убрать следы взрыва с такой поспешностью? Почему не вызвали полицию или спецслужбы? В чем дело? Неужели причина кроется в пресловутой японской гордости? Вздор. Тут крылось что-то другое.

Ночью, когда Кйоко уснет, Бондарев решил нанести на фабрику еще один визит. На этот раз тайный.

Сколько можно носиться с вопросами, на которые нет ответов?

16

После покушения в аэропорту и двух взрывов в гостиничных номерах стало ясно, что Бондарев находится «под колпаком», поэтому особо таиться и путать следы не имело смысла. Для передвижения по Хиросиме он собрался арендовать машину — небольшую, но быструю «Тойоту» нейтрального серо-стального цвета.

Ночная поездка походила на сон. В отличие от мегаполисов, Хиросима после полуночи становилась безлюдной, и, проносясь по пустынным мостам, было легко представить себе, что дело происходит в середине прошлого века, после атомной бомбардировки.

Фабрика проступила из мрака, как скала правильной формы — темная, безмолвная и явно закрытая на ночь, несмотря на предстоящие поставки игрушечных роботов. Японцы считают, если кто-то не успевает переделать все свои дела днем, то он попросту лентяй и бездельник. Ночные смены в Японии назначаются лишь в случае крайней необходимости. Здесь такой необходимости не было.

Бондарев предусмотрительно выключил автомобильные фары за квартал от фабрики и подкатил к ней бесшумно, словно «Летучий голландец». Остановившись в ста метрах от ворот, он некоторое время сидел неподвижно, пытаясь различить какое-нибудь постороннее движение в темноте.

Он понимал, что ворота охраняются, но сомневался в том, что охрана выставлена по всему периметру фабрики. Вряд ли практиковалось здесь и патрулирование территории.

Бондарев оказался прав. Двор за сетчатой оградой, увитой «колючкой», оставался пустынным. Выбравшись из «Тойоты», он зашел за угол и, подсвечивая себе фонариком, очень скоро обнаружил место, где были состыкованы два куска колючей проволоки. Вскарабкался наверх, разъединил концы и спрыгнул по другую сторону ограды.

Кое-где на обширной территории фабрики горели огни. В основном это были фонари на столбах, но и крыша склада была утыкана лампочками. Стараясь не выходить на освещенное пространство, Бондарев стал подбираться туда, перебегая из тени в тень, приседая, осматриваясь и прислушиваясь. Его целью было то крыло здания, где роботов готовили к отправке в Россию. Он не сумел бы толком объяснить почему, но ему казалось, что ответы на его вопросы кроются именно там.

Разумеется, если эти ответы вообще существовали в природе.

Когда он приблизился к складскому помещению, в одном из окон зажегся свет, гораздо более яркий, чем тот, который горел возле погрузочной площадки. Это произошло столь внезапно, что на мгновение Бондарев оцепенел, а придя в себя, попятился, притаился за грудой контейнеров и стал наблюдать.

Его взору предстал небольшой кабинет, в котором собрались несколько человек. Они что-то обсуждали, перемещаясь по комнате и жестикулируя. После яркого света, вспыхнувшего в темноте, Бондарев видел лишь силуэты, размахивающие руками и качающие головами. Он подобрался к окну поближе, но оно находилось слишком высоко, чтобы заглянуть внутрь. Собравшиеся говорили по-японски, к тому же слышны были лишь голоса, проникающие сквозь стекла. Бондарев опрокинул один контейнер на бок, подтащил его к стене и взобрался на него. Он успел различить среди сотрудников Хато Харакумо, когда уловил справа от себя какое-то движение и, повернувшись, увидел приближающихся мужчин.

17

Беглый взгляд позволил определить, что их было семеро. Все они носили черные маски с прорезями для ртов и глаз, но никто из них не был вооружен. Во всяком случае, так ему показалось.

Он мог и ошибаться. Он уже ошибся, сунувшись в западню!

Семерка медленно приближалась, охватывая его полукругом. Люди в масках шли, наклонившись вперед, согнув руки в локтях. Они были так близко, что можно было различить сверкающие искорки в их глазах и блестящие от облизывания губы.

Бондарев спрыгнул с ящика и полез за «вальтером», когда ближайший к нему мужчина пришел в движение.

— Хаи-и-и, — провизжал он, взмывая в воздух.

Сначала одна, следом другая ступня врезались в Бондарева. Первый удар он получил в подбородок, второй пришелся в горло, оставшееся незащищенным, когда голова его запрокинулась.