Игрушка из Хиросимы - [12]

— Проверю при случае.

Бондарев встал, решив, что вытянул все, что можно было вытянуть из этой азиатской красавицы. Его подмывало сослаться на опасности и попроситься к ней на постой, но она была слишком потрясена, слишком напугана, чтобы пользоваться ее гостеприимством. Поэтому, подавив эгоистический порыв, Бондарев сделал Мизуки совсем другое предложение:

— Давайте встретимся завтра.

— Н-ну… давайте…

— На фабрике, — уточнил Бондарев. — Мы применим военную хитрость.

— Военную хитрость? — переспросила Мизуки, в голосе которой не ощущалось ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего энтузиазм.

— Да. Сделаем вид, что я коммерсант. Делаю бизнес на игрушках. Интересуюсь вашими потрясающими дедами-морозами. Это даст мне возможность побеседовать с Хато Харакумо и Кйоко… Как ее?..

— Шурингари, — машинально подсказала японка, которой явно не нравилась эта затея.

На ее лице отражалась мучительная борьба. Она хотела послать русского гостя куда-нибудь подальше и одновременно возлагала на него надежды.

— Не волнуйтесь, — успокоил ее Бондарев. — Я буду крайне осторожен. Никому не признаюсь, кто я такой на самом деле. В том числе вашему отцу и брату.

Реплика ее разозлила. В глазах заметались молнии, и она прошипела:

— Я полностью доверяю отцу и брату.

— Я тоже, Мизуки, — произнес Бондарев, как ни в чем не бывало. — Но, как вы сказали, никто не сравнится с японцами по части пыток. Мы не должны допустить, чтобы эти чертовы Хозяева появились здесь, задавая вашим родственникам разные вопросы. Я прав?

Ее улыбка была из разряда тех, которые принято называть жалкими.

— Вы правы. Простите, что я не сразу вас поняла.

В подтверждение искренности своих слов Мизуки встала, поднесла сложенные ладони к груди и поклонилась.

— Да я не сержусь совсем, — торопливо проговорил Бондарев, отмахиваясь.

— И все же прошу простить меня.

— Прощаю, прощаю!

Опасаясь, что японка, чего доброго, упадет перед ним на колени, Бондарев поспешил покинуть дом.

11

Фабрика игрушек компании Такахито размещалась на одном из шести островов, на которых раскинулась Хиросима. Был он невелик и назывался не слишком благозвучно для русского уха — Канава. Когда-то половину острова занимал огромный завод, превращенный после войны в зеленый парк. Сегодня самым крупным промышленным объектом на острове являлась фабрика Такахито.

Она была большая, современная, с трехэтажным административным зданием. На территории имелись и другие строения, включая обширный приземистый склад. Торец одного крыла, примыкающего к разгрузочному доку, был поврежден взрывом, сильно разрушившим стену и пандус. Часть рабочих восстанавливали бетонное покрытие, а остальные разбирали завал.

Территория фабрики была обнесена высокой оградой из металлической сетки, а поверх ее змеилась спираль колючей проволоки, воскрешая в памяти концентрационные лагеря. Все окна, находящиеся в поле зрения, прятались за надежными железными решетками.

Бондарев приехал раньше, чем следовало. Мизуки на рабочем месте еще не появилась. Когда он позвонил ей, она сказала, что приезжает в офис сразу после полудня, в два часа дня делает длительный перерыв, а потом работает до семи или восьми вечера.

— Не слишком напряженный график, — прокомментировал Бондарев.

— В Японии, — пояснила Мизуки, — не принято, чтобы владелец предприятия трудился слишком много. Это означает, что он не способен организовать работу должным образом.

— Лох.

— Простите?

— Вырвалось, — буркнул Бондарев. — И чем прикажете заниматься мне?

— Обратитесь к Кйоко Шурингари, она введет вас в курс дела.

Секретарша оказалась на месте, очень милая, жизнерадостная и услужливая, как выдрессированная собачка. Гладкая черная челка до бровей, белая блузка и узкая черная юбка делали ее похожей на опрятную ученицу.

— О, мистер Ш-шелезняк-сан! — воскликнула она. — Какая радость, что вы почтили нас своим присутствием! Миссис Тахито так много о вас рассказывал. Эти скачущие лошадки — замечательная идея. Хотела бы я взглянуть на них.

— Лошадки? — переспросил Бондарев, нахмурился и кивнул: — Да, одно время моя компания занималась лошадками. Но теперь я хочу заняться чем-то новым. Поэтому я здесь.

— Для меня будет большой честью сопровождать вас по фабрике, — радостно прощебетала Кйоко.

Бондарев последовал за ней, не обращая внимания на свирепые взгляды охранников, которых на территории фабрики было так много, словно тут хранились все золотые запасы Японии. Следить за ней было одно удовольствие. Изящная, худенькая, она носила длинные волосы, подрезанные так же ровно и тщательно, как челка. Ее кожа казалась полупрозрачной, как фарфор. Голосок был звонкий, детский. Видимо, она гордилась им, потому что болтала без умолку. Несмотря на неизгладимое впечатление, произведенное на Бондарева Мизуки, Кйоко не могла не радовать его искушенный мужской взгляд.

Они проделали половину экскурсии, когда он сумел заставить себя поменьше глазеть на привлекательные выпуклости провожатой, чтобы обратить внимание на рабочих в цехах. Собирая бело-синих дедов-морозов с бородой до пояса, они косились на Бондарева с подозрением, ненавистью или страхом.