Игрушка для чудовища - [29]

Оставалось просто подчиниться. Он долго не думал. Поставил у стены, заставив принять коленно-локтевую позу, не забыв при этом сковать руки цепями.

Хотя я и была уверена в том, что больно уже не будет. После плети-то. Однако ошиблась. Больно было, когда грек просто по-зверски и отвратительно грубо отымел меня.

Встал, отдышался.

— Я достаточно доходчиво объяснил? — спросил он издевательски участливо.

Отвечать? А, нет, пока хватит с меня. Просто в глаза посмотрю и подумаю: есть ли более жестокий человек во всем мире? Думаю, нет. Просто уверена в этом.

— Летти, когда господин спрашивает, нужно отвечать. За что я тебя наказал?

Настойчивая мразь.

— За… побег… — и это мой голос?

— Да, милая, — провел большим пальцем по нижней губе.

До безумия сильно захотелось вонзить в него зубы. Или лучше вот в этот выпирающий кадык. Хочу кровь его ощутить на своем языке.

Убить хочу.

Впервые в жизни.

По-настоящему.

— Видишь, как все просто. А теперь обратись ко мне как полагается.

Только бы не блевануть.

— Гос… — ох, как челюсть-то свело. — Господин…

Клио кивнул с улыбкой и выпрямился.

— Вот и запомни этот день, Летти. День, когда ты подчинилась.

Еще бы не подчиниться, когда ты, козел, так искалечил.

— Никогда не буду тебе принадлежать, — пробормотала я, уткнувшись лбом в плитку.

Но Кавьяр услышал и, натянув штаны, вернулся.

— Ты такая дура, Летти, — заключил он с усталостью в голосе. — Хуже упрямого ребенка. Ты уже принадлежишь мне. А свои пафосные речи оставь при себе. Не тешься пустыми надеждами. Это так непрактично.

Все же вырвало. И, о Боже, какое удовольствие — прямо под ноги греку. Я очень надеялась, что он разозлится и добьет меня. Но «господин» понял, чего я хочу и, усмехнувшись, отошел.

— Я знаю меру жестокости. Так что, Летти, не рассчитывай на смерть.

Ненависть вернулась, рассеяв апатию.

Когда же этот чертов дым развеется? Прямо воротит уже.

Грек ушел. Даже не поняла когда, потому что опять провалилась в темноту.

Очнулась, услышав лязг цепей. Открыла глаза и сразу встретила взгляд Марио. Он жалел меня.

— Катись к черту, — сразу же выдала я, и доктор нахмурился. — Вы все здесь такие суки бессердечные. Все до последнего.

— Клио, раньше не мог позвонить? — разозлился испанец, оглянувшись через плечо. — Похоже, мне нужно поселиться в твоем особняке.

— Отличная идея, — заткнуть бы уши, чтобы не слышать этот голос. — Учитывая страсть Летти к нарушению правил, ты ей очень пригодишься.

— Посмотри, сколько раз ее стошнило, — сетовал Марио, в то время как Хавьер освобождал меня от цепей. — Зачем столько опиума? Особенно в первый раз…

— Мар, заткнись, — прервал Кавьяр гневную тираду доктора. — Просто осмотри ее.

Только взгляните на него, какой агрессивный. Смелость моя залпом улетучилась сразу после того, как грек двинулся в нашу сторону.

Вот уж не знаю, как так получилось, но я заорала. Да к тому же настолько неожиданно и громко, что даже Хавьер побледнел. Вцепилась в руку доктора и залепетала, выпучив глаза:

— Док, не отдавайте меня ему… Он ненормальный… Прошу… Я все, что угодно, сделаю… Уберите его… Пожалуйста…

У меня началась икота. Я видела, как Марио поморщился от боли. Силы взялись бог знает откуда. Сжимала руку доктора, боясь посмотреть на застывшего справа грека. Он, наверное, был удивлен. Как и все присутствующие.

Обе горничные, вытирающие полы, быстро опустили головы, пряча от хозяина сочувствующие взгляды.

Пошли на хуй! Лицемерки! Нечего тут смотреть.

— Эээ… — наконец выдохнул Марио, покосившись на Кавьяра. — Боюсь, ты переборщил.

— Сам решу, — огрызнулся Клио, скорее всего, злясь на себя. Но тут же разочаровал. — Ей полезно было.

И ушел. Отчеканил и сбежал, словно крыса.

— Животное! — озадачил доктор своим резким тоном.

Хавьер посмотрел на него выразительно, но, ничего не сказав, тоже покинул «камеру пыток».

Только сейчас заметила множество цепей, подвешенных к потолку и на стенах. Черную кожаную кровать, три таких же кресла. Душевую кабинку в правом углу и длинный огромный стеллаж с полками, а на них множество всяких непонятных штук, среди которых были и фаллоимитаторы, и ошейники, и прочие, как их назвал Кавьяр, игрушки.

Рядом со стеллажом на крючках висели плети разных видов.

Не хотелось бы попасть сюда еще раз.

— Идем, — позвал доктор, лишая меня возможности подумать над увиденным.

Это и к лучшему.

Сделав шаг, тут же плюхнулась на холодную плитку. Увидела лиловые синяки на бедрах, видимо, от пальцев грека остались следы; опять апатия обуяла.

— Голова кружится, — оправдалась я, не поднимая глаз.

Почувствовала себя настоящей шлюхой, которая не способна даже на слезы после жесткого полового акта.

— Это из-за опиума. Не переживай, скоро отпустит.

Голос Марио звучал так успокаивающе, а мне было настолько насрать на его сочувствие, что вырвался смешок. И хохотала я даже тогда, когда доктор вел меня по коридору второго этажа.

И даже тогда, когда из кабинета выглянул Кавьяр, я смеялась громко и хрипло. И, могла бы поклясться, что на долю секунды его непроницаемая рожа выдала истинные чувства.

Только не знаю, какие именно. То ли страх (в чем сильно сомневаюсь), то ли жалость. В любом случае, мое сознание, одурманенное наркотиком, легко могло выдать желаемое за действительное. Так что…