Игрушка для чудовища - [28]

Я судорожно сглотнула, но страха не выказала. Вот еще. Не ему меня запугивать.

А кому же тогда? Хавьер один из первых претендентов на победу в номинации «Мистер наведения ужаса». Моя скула все еще помнит тяжесть его кулака, несмотря на то, что синяк почти сошел.

Итак, что же меня ждет вечером? Избиение? Вероятнее всего. Кавьяр на другое и не способен. Добавит каких-нибудь извращений и вперед — можно наслаждаться зрелищем.

В общем-то, я не ошиблась: около восьми вечера меня, так и не покормленную, повели на первый этаж. Хавьер открыл странную и невысокую дверь, очень похожую на вход в кладовку, и, пропустив меня вперед, захлопнул ее, заставив врасти в пол, потому что внезапно стало очень темно.

— Иди, — подтолкнул верзила, и я вздрогнула, подумав, что осталась одна. — Чего застыла?

— Может, на меня снизойдет озарение, и я начну видеть в темноте? — огрызнулась громче положенного и получила ощутимый подзатыльник.

— Два шага вперед и ступеньки.

Послушалась Хавьера и осторожным движением ноги отыскала все-таки первую ступень. Пришлось, прижимаясь к стене, идти вниз. Медленно, но верно.

Охранник недовольно сопел в спину, и мне даже треснуть ему захотелось.

Маньяки поганые! Все, как один. Даже доктор с его умопомрачительными речами.

— А фонарик захватить нельзя было? — проворчала я, когда мы уже преодолели ступеньки и шли по длинному сырому коридору.

— Это сюрприз, — отчеканил Хави, давая понять, что разговор окончен.

Впереди показалась дверь — это ясно стало по тоненькой горизонтальной полоске света.

Охранник обогнал меня и вошел первым.

Ослепило сразу же. Пришлось зажмуриться.

— Ну и что, я в царстве Аида? — попыталась скрыть беспокойство за нелепой шуткой, при этом боясь открыть глаза.

— Почти, — услышала ответ Кавьяра и все же посмотрела.

Лучше бы я этого не делала. Лучше бы сдохла где-нибудь в пустыне.

— Ты ведь… не собираешься… Ты… — плохо дело, я заикаться начала.

Кавьяр, который вольготно развалился в черном кресле, медленно курил и, сощурив глаза, разглядывал меня заинтересованно.

— Мне по душе новизна. Проходи, не стесняйся, — почти пропел грек.

— А как же гуманизм и все такое? — последняя попытка воззвать к здравомыслию Клио.

Но чего у него не было, так это как раз здравомыслия.

— Это не тот случай, — мягко пояснил грек.

Меня замутило. Я до последнего не верила, что Кавьяр сделает это. Думала, запугивает. Но, увы.

Для начала этот ублюдок приковал меня к странной деревянной стойке в виде буквы «Х» так, что я почти повисла спиной к нему.

Помню, что сознание часто ускользало, то проваливаясь в густую липкую дымку, то медленно выплывая из нее. И вот в такие моменты мне хотелось умереть. Пока Кавьяр меня хлестал кожаной плетью, я несколько раз наталкивалась взглядом на громадную фигуру Хавьера, стоящего справа, который, надо признать, хоть и выглядел невозмутимым, все же старался не смотреть в мою сторону. Где-то когда-то я слышала, что от некоторых видов подобных садомазохистских развлечений следов не остается, зато боль ощущается долго. И в тот момент в этом сомневаться не приходилось. Меня буквально лихорадило от чрезмерного всплеска адреналина, а глаза предательски закрывались, засасывая в темноту…

Не могу. Не могу больше. Ну же, дай мне сдохнуть. Пожалуйста.

Как оказалось, говорила я вслух. И о чудо! Все прекратилось. Внезапно. Грек на пол бросил, словно тушу, но я даже не обратила на это особого внимания. Плевать на то, что плитка холодит кожу. Даже приятно.

Невыносимо горел зад и спина.

Как же грустно. Да, именно грустно. Ни ненависти, ни презрения. Просто апатия. Полный похуизм. Сейчас, кажется, вырвет…

Отвратительно. Желудок-то пустой, и пить сильно хочется. Кажется, что-то с ребром.

Я почти погрузилась во что-то приятное, то ли сон, то ли обморок, как вдруг меня окатили ледяной водой. Даже дыхание перехватило. Дернувшись, закашлялась, но встать не смогла. Только глаза открыла и тут же захотела уснуть вечным сном.

Кавьяр внимательно всматривался в мое лицо.

— Очнулась, — заключил он и встал.

Почему этот урод голый?

— Хавьер, брось еще один шарик. Маловато дыма, — приказал грек, и я, ни черта не понимая, попыталась встать.

Но мокрый пол не позволял действовать. К тому же сильно болело в груди. Руки тряслись так, будто мышцы успели атрофироваться за то недолгое время, что я здесь находилась.

Разве недолгое? Кажется, целая вечность прошла.

Когда, наконец, приняла сидячее положение и смогла оглядеться, то вздохнула с облегчением. В комнате находились только мы с Кавьяром. Даже охранник ушел.

Хотя не думаю, что оставшись с греком наедине, можно было надеяться на что-то хорошее.

Странная зеленовато-мутная дымка окутала бордовые бархатные стены, — вероятно, в лучших традициях комнат для оргий — и вызвала у меня приступ сильнейшего кашля.

Неприятный горьковатый привкус прилип к языку и въелся в горло. Но очень быстро я свыклась и почувствовала легкое головокружение. Даже кончики пальцев стало покалывать. В целом, мне полегчало. Словно боль отошла немного.

— Вот и хорошо, — послышалось со стороны двери.

Я не обернулась. Страшно было на него смотреть. Но почувствовала, когда грек приблизился. Он ничего больше не сказал. Просто вцепился в руку и поволок по полу в неизвестном направлении. Вырываясь, я только добавляла себе неудобства. Еще немного и вывихну свое же плечо.