Игрушка богов - [26]

— А как же вы живете-то тут? Всего вдвоём? — спросил Курц.

— Справляемся кое как. Да и люди с деревни помогають кто как может. Еду приносять, вещи какие ненужные.

Тимур вздохнул с облегчением. Ну хоть не забывают эту бабушку селяне. Только вот внешний вид хижины говорит об обратном…

— А зимой? — спросил Курц.

— А зимой тяжко. В мельницу перебираться приходится. Прошлую-то зиму кое-как пережила. А энта, видать, последней будет. Мне-то уже давно пора, да вот за Дианочкой тогда присмотреть некому будет. Вот всё волнуюсь, как бы с ней чего недоброго не случилось.

Допив пиво, Тимур поставил кружку на пол. Дрожащими руками наполнил её до краёв, в несколько глотков осушил, наполнил снова. Вкуса напитка он не чувствовал- горло сжимало судорогами. Смиренный тон бабушки, её искренняя радость за ребёнка, её желание жить, терпеть страшную нищету, голод и холод, но оставаться в этом мире лишь с одной единственной целью- чтобы жить и расти могла Диана- не могли оставить его равнодушным. А осознание того, что скоро жизнь этого человека закончится и что остаток её пройдёт в мучениях, разрывало Тимура на части.

Курц продолжил:

— Неужели никто из посёлка не может приютить девочку?

Старушка тяжело вздохнула.

— Ах коли бы так… Неродная мне Диана. Была бы моя кровинушка, взял бы её кто-нибудь. А так не берут. Думають, шо нечистая она.

Тимур с удивлением посмотрел на девчонку- та как раз перемешивала ложкой картошку и переворачивала мясо. И что в ней такого нечистого? Да, грязновата, худа, болезненна, но если помыть, покормить и дать возможность пожить в нормальном месте- без крыс, сквозняков и запахов гнили и плесени, — то уже через пару недель она ничем не будет отличаться от своих сверстниц. Из замарашки она превратится в симпатичную юную особу- энергичную, любознательную и смышлёную. К тому же еще хозяйственную и заботливую. Нетрудно представить, на что было бы похоже жилище одинокого пожилого человека, не имеющего возможности позаботиться о себе, если бы за ним никто не ухаживал. А за этим домом следили. Конечно, двенадцатилетняя девочка не сможет смастерить дверь, починить пол, залатать дырки в потолке и утеплить на зиму жилище. Но вот пол подметали, одежду полоскали, посуду мыли и какую никакую еду готовили. И кто всем этим занимался- вполне очевидно.

— Почему это нечистая? — с удивлением спросил Курц.

— Дык она пастуха нашего спасла, когда только года два назад появилася. Того волки порвали, а Диана его залечила. Травами да заговорами на ноги поставила. Вот люди её и бояться начали. Прогонять не прогнали, но сторонятся. И только я о ней забочуся. Дык и меня тепереча боятся. Помогать-помогають, но не как раньше. Раньше и в дом брали на зиму-то, а тепереча нет. Боюся, как бы они девочку-то мою не обидели, как меня не станет-то… Меня ж еще уважають, мужа моего, мельника, помнють, а вот помру…

А ведь магии нет… Никакого знахарства, врачевания, заговоров тоже. Так сказал дракон. Только как убедить местных, что в чудесном выздоровлении пастуха повинны не сверхестественные силы, а лекарственные растения и его лошадиное здоровье. Как им объяснить, что девочка- обычный ребёнок, а приютившая её старушка- святая? Как им втолковать, что они её на руках носить обязаны, а не мелкими подачками в попытке заглушить совесть кидаться? Никак… Они останутся глухи к словам чужака, они высмеют, или того хуже- закидают камнями, если узнают, что этот чужак общался с драконом, который и велел ему не верить во всякие сказки. Впрочем, как в них не верить, если это сказал дракон?

Тимур опорожнил стакан, снова наполнил его. Решил, что нужно идти в открытую. Возможно, слово Игрока возымеет на селян хоть какое-то воздействие, заставит их отказаться от предрассудков, проявить к этим двоим гуманность. И тогда старушка сможет заснуть навечно с легким сердцем, а девочка получит то отношение, которого она заслуживает. И за спасение чьей-то жизни её будет ждать искренняя благодарность, а не судьба изгоя.

И что там себе подумает этот Курц- неважно. Нельзя пройти мимо этих двух женщин, а затем просто выкинуть их из памяти. Если есть силы и возможность- надо помочь. Иначе поступают только свиньи.

Но обнадёживать бабушку и Диану пока ещё слишком рано. Прежде чем делать громкие заявления лучше побеседовать с Себастианом.

Эти мысли успокоили Тимура, заставили его почувствовать внутри себя умиротворение. Теперь всё решено. Окончательно. Эти двое не останутся одни. Они страдали уже слишком долго. Они достаточно натерпелись.

…Курц задумчиво почесал подбородок, повертел в руках свою кружку. Глотнул из неё и спросил:

— Неужто у Дианы совсем родственников нету?

Старушка посмотрела одним глазом на возящуюся у печки девочку, пожевала губы.

— Никто энтого не знаеть. Два года назад она излесу появилася. Голенькая, вся в грязи. Ни слова не говорила. И тепереча редко с кем разговаривает. Её спрашивали- кто она да откудаго, только не помнит она ничегошеньки. Видать, сиротка она.

— И врачевать умеет, значит?

— Ага. Бывает, меня подлечит. Только вот к людям её не пускають. А могла бы помогать им. Вона прошлой зимой двое мальчишек от болезни померли, а Диану к ним не пустили. Родители молили, да староста в город велел их везти. По дороге они и померли.