Игрушка Белоглазого Чу - [57]

– Это был тттвой способ вывести нннас… Беверли, тттты не понимаешь? Это был ттттвой способ вывести нас! Мы все.., но мы были…

– Теперь ты помнишь остальное?…

– Не ттточно. Но… Что я действительно вспомнил, так это, что мы ххххотели выйти. И я не уввверен… Беверли, я не уверен, что взрослые могут так делать.

Стивен Кинг «ОНО»

– Ну-с, приступим, – выпроводив Владика вслед за грузчиками, Шайморданов в обоих холодильниках повернул регуляторы температуры на максимальную заморозку и затолкал Пузднецова в ближайший.

– Ильюша, не забывай стучьять, – Жене сложила ладошки в молитвенном жесте и прижала их к аппетитной грудке. Руслан же подпер дверцу холодильника табуреткой, чтобы Пузднецов не дезертировал.

– Ровно через десять минут вызывай медицинских братиков и сестричек, – Руслан коротко обжег Валины губы поцелуем, чмокнул Жене в щечку и скрылся в соседнем хладогенном ящике.

В гробовом молчании девушки вернулись в комнату и уселись на полу перед огромными костяными часами, прилипнув немигающим взглядом к минутной стрелке.

– Не тикают. Можьет, сломальись? – забеспокоилась Жене – время то ли остановилось вовсе, то ли ползло со скоростью улитки, вознамерившейся покорить Фудзи.

– Они никогда не тикают – бесшумный механизм, – Валя беспокоилась ничуть не меньше Женевьевы, ей тоже казалось, что они уже не один час сидят напротив сайгачьих черепов. Тягостное напряжение росло, а проклятая стрелка так и не сдвинулась с места.

– Когда я со своим другом Кретьеном ходьила на пльяж, он устраивал длья менья солярные часы… – чтобы как-то разрядить атмосферу, Жене предалась воспоминаниям.

– Наливал в банку солярку, поджигал и засекал время, в течение которого она выгорала?

– Ньет, как это по-русски… о! Солньечные!

– А, типа, втыкаешь палку в песок, и тень от палки бегает по кругу?

– Прьинцип такой, но… мы ходьили на ньюд пльяж… натураль… – не знаю, как по-русски – Кретьен ложился на спину и я…

– Вот! Смотри! – закричала Валя, недослушав про солнечные часы. – Она сдвинулась на одно деление – была на трех косточках, а сейчас уже на четырех.

– Прошла только одна мьинута?! – Жене мученически закатила глаза.

– Ага, – вздохнула Валя, чувствуя, что к тому времени, когда проклятая стрелка пройдет еще девять делений, она уже будет глубокой старухой.

– Я так больше нье могу! Нужно что-то дьелать!

– И без тебя тошно! Так что сделай одолжение, заткнись, су… – договорить Валя не успела – горячие влажные губы француженки залепили ее рот, а свежий, как мятная конфетка, проворный язычок хозяйски прогуливался за щеками. Петухова, бешено вращая глазами, замычала, попыталась оттолкнуть Жене от себя, но гибкое тело парижанки оплело ее в объятьях – одна рука юрким зверьком проскользнула под халатик и ласкала тугую грудь, вторая нежно пощипывала упругие ягодицы. Язык Женевьевы в Валином рту от мягких ласк перешел к агрессивному наступлению – то сворачивался трубочкой, то завивался спиралью, вращался винтом, не упуская ни одного уголка, сжимался и разжимался, сокращаясь, словно в предсмертных судорогах. Сопротивление было сломлено. Приглашая Валю принять участие в этой игре, Жене чувствительно прикусила нижнюю губу Вали. Петухова вскрикнула от сладкой боли и тут же наградила нахалку ответным укусом. Теплые ладони француженки легко скользили по телу партнерши, волшебным образом отыскивая на нем самые чувствительные места, которые тут же отзывались на ласку – сладкая истома переполнила Валю. Она развела бедра и добивала к двум ласкающим ее рукам третью – свою собственную. Заметив, что Валя эгоистично занимается собой, Жене рыкнула недовольной львицей и сильным толчком повалила ее на спину. Как ураган срывает листья с деревьев, Жене единым порывом избавила от одежды себя и распластавшуюся на полу Вали. Увидев над собой круглую попку и темную линию лона Жене, Валя исступленно застонала и потянулась к этим сокровищам, как младенец ручонками тянется к материнской груди. В течение нескольких мгновений француженка позволяла ей гладить свои ноги и внутреннюю сторону бедер, затем, резко отпихнув протянутые руки, уселась своей наготой прямо на Валино лицо, и тут же шаловливый язычок оказался в ней. Валя присосалась к источнику живительной, терпко пахнущей влаги, будто хотела напиться ею на жизнь вперед. Жене, вскрикивая и кусая губки, изогнулась дугой и погрузила свое лицо в трепещущую шелковистость исходящей соками Петуховой. Облизывая друг друга, кусая, тиская и сминая в руках, девушки одновременно содрогнулись в волнах космического оргазма, но даже не подумали остановиться. Второй пик наслаждения, многократно превосходящий по силе своего предшественника, не заставил себя ждать. Валя, не отрывая губ от сочащегося лона Жене, закричала в голос – такого она еще не испытывала никогда и ни с кем. Третья волна, как цунами, сокрушила все мосты, связывающие Валю с ее разумом, и заставила ее тело биться эпилептических судорогах. В полном умопомрачении Петухова запрокинула голову (может быть, сработал инстинкт самосохранения – не оторвись она от Женевьевы, задохнулась бы наверняка) и неожиданно обмякла. До слуха француженки до несся звук удара, приглушенный мягкой звериной шкурой, устилающей пол. Мгновенно придя в себя, Жене слезла с партнерши и, как учили в школе для герл-скаутов, положила влажные от пота пальцы на ее шею. К облегчению девушки, ровный довольно сильный пульс прощупывался безошибочно. Валя то ли потеряла сознанье от эмоционального и физического переутомления, то ли слишком большая доза коктейля тестостерона и адреналина послала ее нокаут, или просто слишком резко откинулась и сильно ушиблась затылком. В любом случае, перед Жене лежало неподвижное бесчувственное тело, медленно остывающее после горячих любовных игр. Хлестанье по щекам и обливание холодной водой результатов не дало – Валя, с застывшей счастливой улыбкой на губах, возвращаться к новой подруге не спешила.