Игрок - [30]

Завтра он отвезет машину в мастерскую, и ему вставят новые стекла. Они догадаются, что произошло, поскольку разбиты оба стекла. Гриффин придумает какое-нибудь убедительное объяснение.

Нет, татуированная роза – это чересчур. Может быть, маленькая карта Техаса, или змея, или дикий зверь. Реактивный истребитель, нападающий на (или защищающий?) ее сосок. Непредсказуемость.

Глава 8

В него стреляли, его чуть не убили, но как только были вставлены новые стекла, он с трудом мог представить, что еще недавно за ним гнался Автор. Он подумал, что когда-нибудь это может случиться снова, и поехал с работы домой на такси. Но вечером ему пришлось брать такси трижды: чтобы поехать на ужин, потом на просмотр, потом домой. И еще такси утром, чтобы добраться до студии. На следующий день он поехал на своей машине.

Дэнни Росс позвонил около пяти на следующий день, после того как в Гриффина стреляли. Джан неуверенно сообщила ему, что его спрашивает некий Росс. Тот, должно быть, сказал, что его просили перезвонить, но она решила подстраховаться и уточнить, прежде чем соединять его с Гриффином. Гриффин попросил соединить.

– Дэнни Росс! – радостно произнес Гриффин.

– Да. Вы звонили? – Росс был явно растерян.

– Когда вы можете прийти?

– Зачем?

– Я о вас думал. Вы талантливы. Жаль, что у нас ничего не получилось с вашей последней идеей.

Хотел узнать, какие у вас появились задумки. Если есть что-то написанное, приносите.

– О какой идее вы говорите?

– О той, которую вы представляли в прошлом году в октябре.

– Я вам никогда ничего не представлял.

– Дело в том, что я частенько бываю забывчив. – Что этот Росс имеет в виду?

– Да нет. Мы должны были встретиться, но утром назначенного дня вы отменили встречу. Должны были ехать в Нью-Йорк, или что-то в этом роде. А новую встречу так и не назначили.

Гриффин посмотрел в календарь Джан. Росс был прав. Ему действительно пришлось лететь в Нью-Йорк, чтобы посмотреть пьесу, которая заинтересовала Левисона. Джан не вычеркнула из расписания встречу с Россом. Встреча была назначена на пятницу. Гриффин снова появился в офисе только в понедельник. Надо было что-то придумать.

– Ладно, Дэнни, – сказал он, – у вас хорошая репутация, люди о вас говорят. Недавно кто-то упомянул ваше имя, и я его узнал. Вероятно, я что-то перепутал. Когда вы можете прийти?

– Когда вы свободны?

– Я ваш должник. Почему бы нам не встретиться завтра? Что вы думаете насчет обеда?

Гриффин изо всех сил старался быть любезным. А что думал Дэнни Росс?

– Отлично.

– В «Гриле»? В час?

– Хорошо, – ответил совершенно обескураженный автор.

Гриффин должен был обедать с двумя продюсерами. Он попросил Джан перенести встречу на конец недели, в офис. Это были друзья, они не обидятся.

Гриффин волновался, не станет ли Росс распускать слухи, что он выжил из ума, но ситуация была просто забавной, и вдобавок тот, наверное, вне себя от радости, что получил и встречу, и обед. Он вскоре забудет, при каких обстоятельствах. А Гриффину самое время заключать мир с Автором открыток.

На студии было тихо. Ларри Леви уехал на всю неделю кататься на лыжах в Оленью долину, и в его кабинете шел ремонт. Старые бамбуковые обои были содраны, серое ковровое покрытие снято. Гриффин заглянул в кабинет, когда покрасили стены – в бледно-персиковый цвет. Маляр прикладывал к стене наволочку. Она была практически одного цвета со стеной.

– Что скажете? – очень серьезно спросил маляр у Гриффина.

– О чем? – не понял вопроса тот.

– Это наволочка хозяина, он хотел, чтобы мы подобрали такой же оттенок. Получилось?

– Выглядит красиво. А что будет на полу?

– Слышал, он хочет что-нибудь красное.

Гриффин рассказал про наволочку Джан, и на следующий день за завтраком в «Поло-Лаунж» Левисон рассказал о ней Гриффину.

– Я долго не мог оформить свой кабинет, – сказал Левисон. – Всегда боялся сглаза. Хотел, чтобы помещение было деловым, ничего личного или оптимистического. Понимаете, о чем я? Даже если я никогда не стал бы вешать плакаты дома и мог бы раскошелиться на парочку картин, в кабинете я бы все равно повесил плакаты.

– Значит, у Ларри Леви другой стиль. Что касается меня, я где-то посередине.

– Ну, вам-то по душе стиль юго-запада.[21] Немного нарочито, но вы парень крутой, выдержите.

– Хотите сказать, Ларри Леви не выдержит?

– Хочу сказать, дело в наволочке. Можете выражать свою индивидуальность, как вам угодно. Он спросил, не против ли я, если он переделает кабинет. Я сказал ему, что если хоть одна из его картин будет удачной, я построю ему Тадж-МахЛеви.[22] Гриффин, если ему нравится цвет, можно отрезать кусок материи и принести. Не нести же наволочку. Этот парень не с того начинает.

– Он не хотел портить наволочку.

– Только этого не надо.

– Другого способа я не знаю, – сказал Гриффин.

– А я знаю.

– Если хотите, чтобы Ларри Леви расшевелил нас всех, придется мириться с его стилем. Мне кажется, он поступает правильно. Вокруг одни серые или пастельные тона. Он выбрал красный. Не знаю, стратегический это выбор или эстетический, но это смело.

– Он и должен быть смелым.

Гриффин наблюдал за тем, как смотрит на него Левисон. О чем он думал? Гриффин вел себя как настоящий игрок в команде. Означало ли его уважительное отношение к эксцентричности Леви, что он готов остаться с Леви, если Левисону придется уйти? Гриффин видел, что Левисон жалел вырвавшегося раздражения, которое было лишь прикрытием его собственного страха перед новым игроком.