Игрок - [37]

Наконец он смог закрыть глаза, чтобы коротко подремать. Через пятнадцать минут его ждал новый спектакль— пьеса «Венчание».

Платформа первого пути станции «Пенза» была слабо освещена. В тени металлического киоска «Воды», прячась от редких людей, стояли две малоприметные человеческие фигуры. В нашем отечестве еще встречаются совестливые люди, которые, собираясь совершить какой-либо дурной поступок или даже лишь имея в голове вздорные мысли, краснеют на людях, а потому всячески сторонятся публики. К ним можно было бы отнести двух русских господ с реки Сура: актера местного драматического театра Алексея Алексеевича Пирожкова и офицера пожарного ведомства Никанора Григорьевича Пуговкина. Именно у этих немолодых господ были сейчас все основания сторониться чужих взглядов и прятаться в тени закрытого привокзального торгового заведения. Алексей Пирожков, облачившись нынешней ночью в филонь и роскошную, совершенно новую камилавку, согласно взятым на себя обязательствам, стал отцом Алексием, иереем. Внешний очень даже солидный вид священника чрезвычайно напугал областного чиновника Никанора Пуговкина. Они были старыми приятелями, а ныне — как бы партнерами по бизнесу; но когда пожарный офицер впервые увидел господина Пирожкова, то бишь отца Алексия, в священнических одеждах, со всей положенной высокому сану атрибутикой, то перекрестился и поклонился в пояс, совершенно забыв, что перед ним не настоящий иерей, а местный артист Алексей Пирожков — так глубоко поразил своим образом Алексей Алексеевич своего земляка. Но тут необходимо отметить и другой примечательный сюжет: как только господин П. надел на себя священнические одежды, вынесенные из театральной костюмерной, то сам до глубины души уверовал, что он и есть настоящий отец Алексий. И теперь никто на свете не смог бы убедить Пирожкова, что он получил церковное платье на одну только ночь, а завтра его опять ожидает роль местного клептомана и артиста закрытого на ремонт театра.

Ровно в полночь друзья встретились с агентом жениха и невесты. Молодой человек, представляющий интересы венчающихся, выгрузил из своего автомобиля «Ауди-8» такое количество церковной утвари, что друзья стали подумывать, не разграблен ли соседний храм Михаила Архангела. В два короба из-под видеотехники бессистемно, валом были набросаны предметы богослужения: меч Божий, оловянный крест, Евангелие, священные сосуды — потир, дискос, ковш с блюдицем, лжица, покровцы, плат, дикирий и трикирий, рипиды, кадильница, покровы, хоругви, канонник, паникадило, лампады и свечи, скуфья, посох, панагия, митра, псалтырь, латунные венцы. При виде всей этой роскоши отец Алексей вдруг заявил: «Для совершения таинства брака мне необходим дьякон, который произнес бы ектенью». Эта реплика новоявленного иерея вызвала тихую зависть господина Пуговкина. Ему самому болезненно захотелось надеть на себя стихарь, прошитый серебром орарь, поручи и с псалтырем в руках на порамице глубоким, низким, протяжным голосом пропеть молитвенные прошения о даровании всяких благ и милостей молодоженам. Эта мысленная картинка вызвала восторг в сердце чиновника пожарного ведомства. Но воспаленная благим желанием душа не смогла победить грустную реальность: военная одежда Никанора Григорьевича грубо искажала прочувствованный образ дьякона и возвращала Пуговкина в ночную мглу платформы пензенского вокзала. «Надо готовить себе священные одежды, — с горечью в сердце успокаивал он свои благородные порывы, — а для этого есть один путь: костюмерша местного театра». Святость и греховность сосуществовали в его сознании в редкой гармонии, впрочем мало отличая его от многих других граждан нашего отечества, чьи сердца настоятельно требуют злодейства, а души — перманентной праведности.

Скорый поезд «Тихий Дон» «Ростов — Москва» громыхал уже совсем близко, а его прожекторный луч слепил взволнованные лица персонажей, мечтающих посвятить себя православному Богослужению. Господин Пирожков уловил ход мыслей своего приятеля и решил с этого момента признавать его дьяконский сан. «Вы, дьякон Никанор, поднесите отцу Алексию на дорожку. Впереди у меня восемь Богослужений: полунощница, обряд брака и венчания, утреня, первый час, третий час, шестой час, девятый час и Божественная литургия. Боюсь, силенок не хватит. Душа только заряжается энергией Святых книг… По примеру Моисея, который при описании Божественного сотворения мира каждый новый день начинал с вечера, и я первый день на пути к святости хочу начать с водочки, с белого вина нашего российского. Как на плечах поверх саккоса епископы носят омофор, так и я желаю на плечах своих понести к поезду ящик водочки — аккумулятор, многократно мною испробованный, — чтобы с ее помощью отыскать и воскресить в себе евангельскую доброту». — «Я никак вам, батюшка, не разрешу на спине водку носить. На вас же платье священное…» — «Прав ты, дьякон Никанор… Нести мне свой наперсный крест. Нести еще долгою дорогою. На двух заповедях — на любви к Богу и ближнему — утверждается весь закон, подлинная и истинная жизнь. И вину белому, нашему российскому, в ней места нет. Завтра предам я анафеме питейный кураж. А сейчас, дьякон Никанор, поднеси иерею стопку, агент работодателя завез провианта немерено. Уж поезд подходит, звуки клироса пора включать, из различных канонов ирмосные песни распевать. Начнем с типикона. Подай быстрее стопку, дьякон, не то прокляну, как дьявола!» Дьякон Никанор, он же Никанор Григорьевич Пуговкин, в знак смирения поклонился в пояс и с сервильным выражением лица молниеносно подал на дискосе отцу Алексию посеребренную чарку с водочкой. Господин Пирожков поежился, как от подреберных почесунчиков, и со словами из проскомидии: «В воспоминании Господа и Бога, и Спаса нашего Иисуса Христа.