Игрок - [4]

. Он ощутимо возвышался над моим метром шестьюдесятью.

Его дорогая одежда сидела настолько хорошо, что я чуть не захлебнулась слюной. Сшитые на заказ серые брюки подчёркивали узкие бёдра и упругие ягодицы. Угольно-серая рубашка облегала спину и плечи.

Я видела, как под тонким материалом бугрятся трицепсы на руках, стиснувших перила так, что побелели костяшки. Словно Брюс Беннер изо всех сил противился превращению в Халка.

Пит говорил, что между Дмитрием и Алексом, старшим из братьев Севастьяновых, время от времени возникало какое-то напряжение. Может, они поругались, и теперь Дмитрий срывается на окружающих?

Если он так зол, то почему не уйдёт к себе в комнату? Или вообще не уедет куда-нибудь, с его-то состоянием?

В следующее мгновенье все мои предположения перевернулись с ног на голову, потому что его голова откинулась, а широкие плечи приподнялись и опустились со вздохом. Даже с моего места было видно, что он смотрит на полную луну.

Люди, кипя от злости, обычно так не поступают; так делают, чувствуя сожаление или даже тоску.

Я ощутила вспышку жалости. Его родственники веселятся этажом ниже, а он стоит тут один.

Это то, что случается с чудовищами в сказках; они вовсе не хотят быть чудовищами. И не хотят быть одни.

Наконец, Дмитрий отпустил перила и потёр виски.

Желание увидеть его лицо возобладало, и я направилась в противоположный конец перил, намеренно стуча каблуками.

Он уронил руки, а его мышцы напряглись ещё сильнее. — Сколько, блядь, раз мне ещё повторить? — процедил он с сильным акцентом. Потом, поворачиваясь ко мне, отрывисто бросил: — Я - ЧЕРТ ВОЗЬМИ — НЕ — ЗАИНТЕР… — и пораженно замолк.

Мне было знакомо это чувство. Дмитрий Севастьянов оказался… великолепен.

Вид его безупречного мужского лица просто выбил из лёгких весь воздух.

Густые чёрные волосы, точёные скулы. Гордый тонкий нос и сильная челюсть. Глаза — цвета пылающего янтаря.

Прекрасное, прекрасное чудовище. Я едва не покачнулась на месте. Раньше я такое проделывала только намеренно, при обчистке карманов.

Как только его напряжённая челюсть расслабилась, губы мгновенно превратились из вытянутых в целовательные. Живой взгляд пробежал по мне от каблуков до макушки. — Ты… — выдохнул он.

Начни разговор, Вайс. — Я? — Мы точно никогда не встречались. Потому что это лицо осталось бы в моей памяти навсегда.

— … сногсшибательна. Один твой вид сразил меня наповал.

Э-э-э? Парни находили меня симпатичной, но на фоне длинноногих стриптизёрш и накаченных силиконом моделей было весьма сложно выделиться (я всегда говорила себе, что займусь этим в Рино).

А как же Кэрин? Может, вчера он забыл надеть контактные линзы?

Вместо того чтобы прогнать меня, чудовище подошло ближе. Пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Ну, приветик, здоровяк.

Он находился так близко, что я ощущала исходящее от него тепло. Почувствовала едва уловимый аромат его одеколона — хвоя и что-то таинственное — от чего захотелось мурлыкать. Нет, не едва уловимый, это была настоящая доза. Его запах, распространяясь по воздуху, превращался в наркотик.

— Меня зовут Дмитрий Севастьянов, — сообщил он низким голосом. — Ты должна назвать своё имя. — Довольно бесцеремонно он приподнял прядь моих волос, ярко выделявшуюся на фоне его загорелой кожи.

Зацепка! А что, если у меня получится отработать этого парня?

— Меня зовут Викториа Валентайн. — Мой твёрдый тон впечатлял.

— Виктория. — То, как он произнёс окончание моего имени, пророкотав последний слог, заставило меня вспыхнуть.

Я никогда не могла контролировать свой румянец, сколько бы не выговаривали об этом мне мои родственники.

— Приятно познакомиться. Но, кажется, ты хотел сообщить мне о своей незаинтересованности?

Его скулы тоже порозовели, и он выпустил мой локон из рук. — Местные женщины были очень… настойчивы.

— Большинство мужчин сочли бы это приятной проблемой.

— Те женщины — не единственный раздражающий фактор, — сказал он. — У меня было предчувствие, что этот вечер станет в каком-то роде иным. Я был разочарован.

— Я догадалась.

— Как? — Он взглядом скользил по моему лицу, останавливаясь на каждой чёрточке, словно желая запечатлеть её в памяти.

— Люди вздыхают под луной от тоски или грусти. — Теперь, когда я завладела его вниманием, пришло время начать ускользать. — Оставлю тебя предаваться своим чувствам, здоровяк. — Я повернулась к лестнице. Иди за мной, иди за мной…

Дмитрий поспешно меня прервал: — Как бы то ни было, я больше не разочарован, раз мне явилась такая соблазнительная белокурая крошка, которая в лунном свете похожа на ангела. А ангел мне нужен позарез.

Ангел? Да ради семьи я одним движением ногтя ему яйца отрежу. — А если я не ангел? Если я демоница? Скрестишь со мной рога?

Он торжественно кивнул. — Я буду счастлив скрестить с тобой что угодно.

Он говорил серьёзно, а я поймала себя на том, что пытаюсь скрыть улыбку. — Скрещивание рогов может иметь далеко идущие последствия, господин Севастьянов, а мы только что познакомились.

Один уголок его рта изогнулся. — Зови меня Дмитрий. Или Дима. — Он стоял между мной и лестницей.

— Ты весь вечер отгонял женщин, а теперь преграждаешь мне путь? Не знаю, радоваться этому или, наоборот, насторожиться.