Играющая в го - [17]

— Мы увидимся завтра, в университете…

Я протягиваю ему клетку. Он стискивает ее в ладонях и шепчет:

— Твой платок хорошо пахнет…

Мы вздрагиваем от жуткого грохота. Это упал стоявший у дерева велосипед Цзина. Он наклоняется, поднимает свою машину и улепетывает, как затравленный охотниками заяц.

34

Поезд резко останавливается. Толчок вырывает меня из сна, слышен приказ выступать. Я выхожу из вагона, и заря принимает меня в ледяные объятия. Под лиловеющим небом простирается выжженная земля — на бескрайнем пространстве не видно ни деревца, ни травинки.

Поезд снова трогается. Мы завидуем оставшимся в вагонах товарищам — они увидят Внутренний Китай, нам же поручено обеспечить безопасность маленького городка на юге Маньчжурии. У него странное название — Тысяча Ветров.

Втянув голову в воротник шинели, я вышагиваю, задремывая в такт шагам. Всего за месяц я научился спать на ходу. Мерное движение ног согревает и одновременно укачивает.

Церемония брачной ночи состоялась в павильоне в глубине парка, там, куда Огненная Искорка приглашала меня на свидание. После ужина юная служанка проводила меня в спальню. На полу был уже разложен футон.[17] Девушка помогла мне снять костюм и надеть юкату. Я лег на спину, сложил руки на груди и попытался сосредоточиться.

Думаю, было поздно, хотя я утратил представление о времени. Тишина угнетала меня. Я встал и раздвинул выходящие на веранду перегородки.

На луну медленно наползали густые облака. Квакали жабы, отвечая на томные призывы сверчков. Я закрыл двери и вернулся на постель. Хмель постепенно выветрился, уступая место нетерпению.

Как мне, никогда прежде не имевшему дела с девственницей, следует вести себя?

Едва различимый шорох заставил меня подняться. В дверях стояла Огненная Искорка в белом кимоно. Она поклонилась. Густо накрашенное, напоминающее трагическую маску лицо делало ее еще неприступнее. Подобно безмолвному призраку девушка пересекла спальню и закрылась в соседней комнате.

Через несколько минут она снова появилась, одетая в пурпурную юкату. Шелк черных, как смоль, волос выделялся на фоне пламенеющего шелка одежды. Она показалась мне маленькой девочкой.

Она долго сидела, положив руки на колени и глядя в пустоту, потом неожиданно произнесла:

— Обнимите меня, прошу вас.

Я неловко обхватил ее руками. Прижался щекой к ее щеке, ощутив исходивший от воротника юкаты аромат, и сердце едва не выскочило из груди.

Огненная Искорка лежала как мертвая, вытянув руки вдоль тела. Когда я раздвинул ей ноги, она нервно и сильно обвилась вокруг меня, сжав бедра, как тиски. Ее влагалище было ледяным. Мой пот смешивался с ее потом, прочерчивая на белилах лица черные дорожки. Влажные волосы девушки змеились по ее щекам, попадали мне в рот. Не в силах издать ни стона, ни крика, она напоминала придушенное животное. Я хотел было поцеловать ее, но кроваво-красные губы вызывали отвращение. Я ласкал закутанное в юкату тело. Оно было влажным и разгоряченным и, стоило мне к ней прикоснуться, тут же покрывалось мурашками. Внезапно я угадал в глубине ее черных зрачков тот же ужас, который видел в глазах осужденных на смерть перед казнью.

На меня навалилось безграничное, тяжелое уныние. Я откатился в сторону, встал на колени. Огненная Искорка спросила дрожащим голосом:

— Что с вами?

— Простите меня.

Она разразилась рыданиями:

— Умоляю вас…

Ее отчаяние погрузило меня в неописуемую печаль. В свои двадцать лет я полагал, что знаю женщин, но мне было неведомо, что за пределами мира наслаждения мужчина попадает в загадочную мрачную вселенную, где исчезает достоинство и человек уподобляется Скорбящей Душе театра но. Я решил прикрыть лицо девушки простыней, на которой мы лежали, и приподнял полу ее юкаты. В тусклом свете лампы ноги казались смертельно бледными. Длинная щель влагалища в обрамлении пушистых и мягких, как бобровый мех, волос казалась розовым шрамом. Я пытался думать о гейше, как о подобранной на улице проститутке, но так и не сумел вообразить ее той влажной пустотой, над которой должен одержать победу мой фаллос-победитель.

Я нервно и яростно мастурбировал, но справиться с заупрямившимся органом не мог. Внезапно я заметил, что Огненная Искорка лежит совершенно неподвижно, и решил, что она задохнулась.

Я приподнял простыню. Девушка беззвучно плакала.

Чтобы спасти ситуацию, я разрезал руку кинжалом и намочил своей кровью полоску белого шелка, которую должна была окрасить кровь девственницы. Незадолго до рассвета я помог девушке напудрить лицо, отдал ей окровавленную повязку, и она ушла.

35

После уроков Хун возвращается со мной к нам домой. Мы ужинаем с моими родителями, а потом закрываемся у меня в комнате, чтобы сыграть партию в шахматы.

— Я скоро выйду замуж, — объявляет она, передвигая своего слона.

— Надо же, какая хорошая новость, — отвечаю я, уверенная, что подруга шутит. — Кто твой избранник? Я его знаю?

Она не отвечает.

Я поднимаю голову.

Хун держит пешку в пальцах правой руки, а левую ладонь прижимает к щеке. Лампа освещает ее лицо, и я вижу стекающие к носу ручейки слез.

Я поражена и умоляю ее объясниться. Она разражается рыданиями.