Играя в людей. Том 1 - [67]

Тут наконец все увидели, что за произошедшим с интересом наблюдает проснувшийся бомж. Заметив, что все на него смотрят, он тут же сел на лавку и внезапно вежливо со всеми поздоровался.

Уже выходя из камеры, дежурный неожиданно развернулся и, указав на сидящего бомжа, злобным тоном кинул дебоширу:

— Сейчас полы от его ссанья вымоешь! — и вышел, следом за ним камеру покинул и второй полицейский, менее агрессивный и более молчаливый. Он закрыл дверь, долго лязгая ключами. В камере напротив сидели притихшие проститутки, пораженные увиденным зрелищем.

Дебошир всё также сидел на полу, прислонившись к стене и даже не пытаясь стереть кровь с разбитых губ и рассечения на скуле. Открыв дверь через несколько минут, дежурный молча поставил в камеру ведро и, показав рукой на дебошира, а потом на ведро, закрыл дверь.

Держась за бок, мужик в трениках медленно дошел до железной емкости и окунул руки в воду.

— Брр, холодная! — Поводя руками по дну ведра, он вдруг крикнул в коридор.

— А тряпку?

На что тут же раздался ответный крик дежурного, видимо, тот решил даже не вставать со своего стула.

— А майка тебе на что?

Удивлённый дебошир посмотрел по сторонам то ли в поисках спасителя, то ли тряпки и, грустно вздохнув, начал снимать с себя свою сизую майку-алкоголичку, которая теперь была покрыта несколькими кровавыми пятнами. Прополоскав майку и, насколько получилось, отжав, он стал протирать пол, начиная с обширной лужи под скамейкой.

— Бля, что ж ты пил — так воняет! — проворчал хулиган, без особого энтузиазма елозя майкой по кривым доскам пола, на что бомж, по-простецки улыбаясь, ответил:

— Да чего только не пил. Всякое было. Это, наверное, дух злой с меня так выходил.

— Сколько же в тебе этого духа? — дебошир под взглядами двух из трех коллег по сидению стал отжимать майку, которая вполне очевидно плохо подходила на роль половой тряпки. В коридоре раздались шаги и спустя несколько секунд мимо камеры прошел дежурный, явно специально для того, чтобы проконтролировать, как справляется с поставленной перед ним задачей задержанный.

Леон же, вперив взгляд куда-то в пустоту, сидел неподвижно на своей лавке, Мысли его вертелись вокруг расчета, где же он совершил ошибку — когда решил поспать в машине, а не остановиться где-то в менее привлекающем внимание месте, или когда не стал говорить полицейским всей правды. Если бы все можно было изменить и сделать по-другому, то чтобы он тогда попытался сделать?

Второй его мыслью было: «Рассказать все или нет?» — Леон взвешивал уже несколько часов все доводы за и против и наконец пришел к выводу, что все-таки стоит попробовать сообщить все без утайки. В любом случае раз ситуация сложилась так, что он попал в полицейский участок, тем более в отличие от предыдущих посещений этой достойного организации, сейчас это случилось совсем не по желанию Леона, почему бы не попытаться найти тут хотя бы одного честного полицейского? Который или мог бы сам помочь ему, или хотя бы подсказал, где можно поискать помощь. К тому же только так он мог попытаться отмазаться от ситуации с пистолетом.

Его сокамерники в это время попытались разговориться. Вернее бомж, несмотря на причиненные дебоширу неудобства уборкой, попытался выклянчить у того немного денег. Попытка не удалась, и Леону даже показалось, что бомжу просто не хватило умения. «Или харизмы,» — подумал Леон, но от этой интересной мысли его отвлек шум громкого разговора со стороны поста дежурного. Со своего места на скамейке Леон, естественно, не мог видеть, кто именно спорит, но без проблем различил голос дежурного и чьи-то истеричные женские крики, среди которых были ясно различимы слова: «пожалуйста», «пустите», «вы не имеете права».

Дебошир же, на минуту прислушавшись, вскочил на ноги, бросился к решетке и стал кричать:

— Пропустите! Это моя жена! Светка! Света! Прости меня! — он протянул руку сквозь прутья клетки.

Раздался дикий женский визг — жена увидела своего побитого мужа и, сопровождаемая криками дежурного, побежала к нему навстречу. Добежав практически до решетки, она в страхе отпрянула — вид голого по пояс мужа, покрытого синяками и кровоподтеками, привел её в ужас. Побелев, Светлана отшатнулась к стене. Впрочем, как отметил Леон, её внешний вид тоже был нездоровым: на усталом лице плохо скрываемый макияжем виднелся огромный синяк под правым глазом, а на скуле алела ссадина.

— Что Вы с ним сделали? — указывая на окровавленного мужа, обратилась женщина к дежурному, который наконец подошел к камере.

— Ваш муж оказал сопротивление, и мы были вынуждены … — начал тот, но жена, заливаясь слезами, бросилась к решетке, за которой, с опаской поглядывая на сержанта, стоял нерадивый муж. Светлана сквозь рыданья стала причитать:

— Зачем было его бить, он ведь не виноват. Просто выпил, пришел домой, я ему ещё не дала выпить, вот он, — она снова залилась слезами, — он и ударил.

— Ударил, — повторил дежурный, покраснев от ярости. — Да он тебя и детей метелит каждый раз, когда выпьет. Свет, он же тебя когда-нибудь покалечит или убьет…

— Нет, он хороший, он работящий. Я заберу свое заявление … — жена достала платок и стала через прутья решетки вытирать им кровь и грязь с лица мужа, который принялся целовать ей руки.