Играя свою собственную роль - [103]

Доктор скрестила руки на груди и наклонила голову в сторону.

– Пару недель, чтобы исчезли ушибы; пять или шесть дней, прежде чем мы снимем лицевые швы и несколько недель до полного заживления; шесть-восемь недель для запястья; и нужно посмотреть, как будет вести себя ваша спина, когда вы встанете и начнете ходить… травма головы – трудно сказать, мы хотели бы продержать вас здесь еще пару дней для наблюдения, и у вас могут быть головные боли и головокружение от недель до месяцев после окончания лечения. Вам определенно придется быть осторожнее некоторое время и вам может понадобиться небольшая помощь некоторое время, когда вы выйдете из больницы. Лучшее, что вы сейчас можете сделать – это отдохнуть, – продолжила она. – Я собираюсь уменьшить количество посетителей, у нас тут… были некоторые проблемы… а вам нужна тишина и покой. Мы поставили капельницу с морфием и теперь, когда вы в сознании, вы можете сами ею управлять. Кнопка здесь, – доктор нажала кнопку на одном из механизмов у кровати, и мгновением позже я почувствовала легкое покалывание в руке и восхитительную апатию, – включает подачу морфия… действия хватает примерно на час. У вас есть ко мне какие-нибудь вопросы? Можем мы что-то сделать для вас?

Обе женщины смотрели на меня с надеждой.

Я еще раз обдумала то, что сообщила мне доктор, думая, о чем стоит спросить, и борясь с усталостью и туманом морфия.

Было кое-что, что я хотела узнать… насчет Робин…

Я закрыла глаза, чтобы сконцентрироваться, и уснула.

* * *

Несколько раз я ненадолго просыпалась; на достаточный срок, чтобы медсестра успела спросить, как я себя чувствую, и впрыснуть очередную дозу морфия перед тем, как я снова засну.

Когда я, наконец, проснулась с ясной головой и достаточно отдохнувшей, чтобы усталость и боль не звали меня обратно в царство снов, я была уже в другой комнате – намного меньшей комнате – и количество подключенный ко мне механизмов было гораздо менее внушительным. Острый запах антисептиков заглушался приятным цветочным ароматом; я с любопытством огляделась и обнаружила, что почти все доступные поверхности, и даже отчасти пол, закрыты вазами с букетами цветов всевозможных форм и размеров, было даже несколько в горшках.

Я собиралась хихикнуть, но получился скорее хрип, и медсестра, которая что-то записывала в мою карту, стоя в ногах кровати, посмотрела на меня. Она улыбнулась.

– О, хорошо, вы снова проснулись. Как вы себя чувствуете?

На мгновение я задумалась, вслушиваясь в свое состояние.

– Не очень, – просипела я и прочистила горло. – Но… лучше, – с удивлением добавила я, поняв, что это так. В голове все еще стучали молоточки, но тошнота прошла, лицо больше не казалось таким распухшим, и сознание было гораздо более ясным.

Медсестра посмотрела на монитор одной из машин и что-то записала, а затем снова взглянула на меня.

– Хорошо. – Она налила мне стакан воды, и я с благодарностью кивнула, принимая его.

– Сколько времени? – Спросила я, заметила слабый серый свет, пробивающийся в окно.

Медсестра посмотрела на часы.

– Около четверти седьмого. Среда, утро, – добавила она, прежде чем я успела уточнить. Она повесила планшет у изножья кровати, и снова наполнила водой опустошенный стакан. – Как насчет еды? Может быть тосты… и сок?

Я медленно кивнула, теперь, когда тошнота прошла, обнаружив, что хочу есть.

– Я могла бы поесть.

– Прекрасно. Я пойду, найду что-нибудь для вас. И ваш брат только что был здесь… думаю, он вышел, чтобы выпить кофе. Я передам ему, что вы проснулись.

– Который брат? – Уточнила я, не желая сейчас иметь дело с Себастьяном.

Медсестра слегка улыбнулась.

– Перри. Он просидел здесь почти всю ночь. – Она прошла в угол комнаты, где на спинку стула было брошено смятое одеяло. – Меня зовут Кара. Я буду здесь до восьми. Скоро вернусь с вашим завтраком.

– Спасибо, Кара. – Она улыбнулась и вышла из комнаты.

Пару минут спустя в комнату робко улыбаясь, нерешительно заглянул Перри.

– Доброе утро, соня.

Я широко улыбнулась в ответ – было приятно видеть знакомое лицо – и слегка вздрогнула от боли в правой щеке. Я с любопытством подняла руку, чтобы ощупать распухшую плотную кожу и ровный шов, идущий вдоль линии скулы под правым глазом. Продолжив это исследование, я обнаружила еще один шов, идущий по челюсти почти от правого уха до подбородка, и маленькую болезненную шишку на лбу над правым глазом. Левая часть лица была сравнительно гладкой – только несколько ушибов.

– Кэйд, ты в порядке? – Я моргнула и посмотрела на брата. Перри вошел в комнату и теперь взволнованно глядел на меня.

– Да… прости. Просто… я не замечала этих швов прежде. Как они выглядят?

Он с неловкостью замялся.

– Э… Ну…

– Настолько хорошо? – Сухо осведомилась я. Перри опустил глаза и прикусил губу. – Ладно, ничего, Пер. Я знаю, что сейчас, наверное, похожа на невесту Франкенштейна, но врачи говорят, что когда заживет, будет почти незаметно.

Он засунул руки в карманы джинсов, продолжая смотреть в пол.

– Все будет в порядке, Пер, обещаю. Разве доктор не говорила с тобой?

– Да, она была действительно классной. – Кивнул он и мгновение помолчал, а потом с небольшой усмешкой посмотрел на меня. – И еще она милашка.