Игра втемную - [5]

– Так значит, с твоей точки зрения, ничего привлекающего внимания в поезде не произошло?

– Я этого не утверждаю, просто я в этом поезде, как ты сам понимаешь, не ехал, а мои источники мне пока ничего не сообщали.

– А твои источники не забывают, что водку ты им ставишь на деньги редакции и о самых интересных событиях они должны информировать тебя в первую очередь?

– Они это помнят, более того, они даже сообщают…

– Как сегодня, например?

– Как, например, с прошлогодним убийством двух милиционеров. И, между прочим, мои основные источники находятся рядом с милицией возле УВД города и области. Есть еще в райотделах. Все то, что происходит на железной дороге, между прочим, попадает в ведение линейного отдела милиции и в транспортную прокуратуру. В сводки центра общественных связей это попадает только на следующий день, да и то часам к двенадцати. Если же дело достаточно серьезно, то и в сводках я его фиг увижу, пока героическая милиция преступника не изловит.

Честно говоря, я слегка врал. В группе по связям с общественностью УВД по железной дороге у меня был знакомый, но среда – это такой день, когда я совершенно не в состоянии не то, что заехать к нему, но даже позвонить. Главный это прекрасно знает, я сдаю свою полосу и с утра до самого вечера долбаюсь в редакции нашего Богом спасаемого еженедельника. И вообще, все, что на неделе происходит после раннего утра среды, в нашей газете появляется только на следующей неделе. Приблизительно так я и объяснил Главному, и Вадим слегка сбавил тон.

– По моим сведениям, в этом поезде кто-то устроил стрельбу и отправил на тот свет целое купе. Так что завтра с утра двигайся в ЦОС за более подробной информацией. Потом ко мне. Вопросы?

– Вопросов нет, разрешите выполнять?

– Разрешаю!

– Разрешите бегом?

– Твою мать! – попрощался Вадим и положил трубку.

Есть свои плюсы и минусы в том, что работаешь на старого знакомого. И я, и Вадим превосходно помним то время, когда я был старшим пионерским вожатым, а он – одним из самых наглых и беспринципных членов городского пионерского штаба. Такого скоростного изменения убеждений на прямо противоположные я не наблюдал с тех пор ни у детей, ни у взрослых, если не учитывать профессиональных политиков, для которых это обязательное качество.

Теперь Вадим стал не просто главным редактором, но даже учредителем, так что мне, получающему зарплату из его рук, гордыню усмирять приходится. Я даже научился спокойно выслушивать замечания, не обращая внимания на то, что мне тридцать два, а ему двадцать один. Но наступает такой момент, когда мы оба вдруг понимаем, что я больше терпеть не стану, и разговор сворачивается. После чего Главный почти неделю держится официально, а я работаю особенно продуктивно.

Так что завтра у меня день будет посвящен стрельбе в поезде, если она действительно была, а компетентные органы сочтут необходимым посвятить в подробности дела средства массовой информации. Ибо, если кто-то считает главной задачей Центра общественных связей подробную информацию широких масс общественности, тот глубоко ошибается. Ибо главной задачей работников ЦОСа является – ничего никому не сказать. Максимум, на что готовы ЦОСовцы, это прочитать из сводки пару-тройку сообщений типа «после совместного распития… на почве неприязненных отношений… в ходе возникшей ссоры… по горячим следам задержан». Так что мое появление на пороге ЦОСа – это отнюдь не финиш, а только старт. Вцепившись зубами в выхваченную информацию, всякий, выбравший в качестве специализации криминал, бросается перетряхивать свои источники с одним-единственным вопросом: «Что же, собственно, случилось?»

8 февраля 1995 года, среда, 13-30 по Киеву, поезд Москва—Симферополь, вагон 14.

Услышав щелчок замка, оба пассажира четвертого купе решили, что это проводник. Когда дверь отлетела в сторону, тот, что сидел слева, продолжал смотреть на бумаги, лежащие перед ним, и первые две пули вошли ему в висок. Второй – тот, что справа – успел повернуть голову к двери и даже испытывал перед смертью что-то вроде удивления. Пуля ударила между ключицами. Другая пробила череп под левым глазом. Убитый, он остался сидеть, откинувшись в угол.

Убийца сделал паузу. Потом крикнул: «Я вас, суки, предупреждал!» – и оставшиеся пули выпустил в окно. Три из них улетели в сторону поля возле дороги, а одна засела в стволе акации лесополосы.

Убийца сорвал стоп-кран и выпрыгнул из вагона. Проводница, убиравшая в туалете, пробежала по коридору мимо приоткрытой двери четвертого купе. Остановилась. Потом вернулась и заглянула. А потом закричала.

В какую сторону ушел убийца, не заметил никто.

8 февраля 1995 года, среда, 21-00 по Киеву, аэродром 502 авиатранспортного полка, Запорожье.

О внеплановом рейсе дежурного по аэродрому предупредили только за час до вылета. Экипаж прибыл в 20-00, а через пятнадцать минут появился подполковник Марченко с группой. Подполковник сразу же направился к дежурному, а пятеро членов группы не торопясь пошли к взлетной полосе.

– В 21-15 борт должен быть в воздухе, – сразу после обмена приветствиями перешел к делу подполковник.